Фермер действует в париже. Генерал Скоблин
Николай Владимирович Скоблин
Николай Владимирович Скоблин
Николай Владимирович Скоблин - личность загадочная, его деятельность в качестве разведчика до сих пор вызывает споры. Окончил кадетский корпус и юнкерское училище, участвовал в Первой мировой войне. В 1917 году, будучи штабс-капитаном, вступил в ударный батальон. Вместе с первыми добровольцами проделал знаменитый Ледовый поход.
Командовал Корниловским полком, одним из четырёх полков, которые были укомплектованы только офицерами и считались элитой Добровольческой армии. Полк был назван в честь генерала Корнилова, погибшего в 1918 году; позднее он был развёрнут в дивизию. В последние часы белого движения в Крыму, в ноябре 1920 года, он лично проследил за тем, чтобы каждый боец-корниловец был погружен на пароход «Саратов». 2 ноября 1920 года он последним вошёл на палубу «Саратова» и, как говорят, был фактически последним участником белого движения, покинувшим родную землю. К этому времени он уже был генералом.
Боевая судьба свела его с выдающейся русской певицей Надеждой Плевицкой. Уроженка курской деревни, простая крестьянская девушка, она стала знаменитой исполнительницей русских народных и других популярных в то время песен. Неоднократно выступала в высшем свете, пела и для самого государя Николая II, который очень ценил её талант. Сразу после революции стала на сторону красных, впрочем, утверждали, что она с одинаковым чувством, в зависимости от аудитории, могла спеть и «Боже, царя храни» и «Смело мы в бой пойдём». Во время Гражданской войны, находясь на гастролях на фронте, попала к белым. Известны три версии этого факта: пленена в бою; перебежала к белым; осталась в городе после отступления красных. Достоверно известно лишь то, что частью, которая её захватила, командовал тогда ещё полковник Скоблин. Он влюбился в Плевицкую, та ответила взаимностью.
Надежда была на двенадцать лет старше своего возлюбленного, что не помешало им до самого конца оставаться любящей и верной парой.
Иностранные и эмигрантские авторы зачастую утверждают, что Плевицкая уже тогда была агентом ВЧК, которая забросила её в тыл белых с целью вербовки Скоблина, с чем она успешно и справилась. Это утверждение полностью противоречит документальным данным, да и логике событий.
Вместе с остатками белых войск Скоблин и Плевицкая вначале оказались в Галлиполи, а затем в Париже. Он был вынужден снять военную форму, без которой казался маленьким и невзрачным, особенно рядом с красавицей женой. Однако оставался командиром Корниловского полка и мог в любой момент собрать офицеров этого полка, находившихся в Париже. Все они были членами «Российского общевоинского союза» (РОВС), организации, объединявшей русское офицерство в эмиграции. Формально РОВС носил благотворительный характер и занимался оказанием помощи неимущим офицерам и их семьям. Фактически же представлял собой довольно активное объединение белогвардейцев-единомышленников, готовых в любое время выступить в интервенционистский поход против Советской России. РОВС имел широкие связи во всей Европе, обладал собственными разведывательной и контрразведывательной службами, унтер-офицерской школой, проводил сборы.
В среде русских офицеров Скоблина уважали, к нему с подчёркнутым вниманием относились генералы Кутепов и Миллер, руководители РОВС. «И с семьёй Кутепова, и с семьёй Миллера Плевицкая и Скоблин очень дружили ещё со времён Галлиполи», - писал в своих воспоминаниях Александр Вертинский.
РОВС очень беспокоил руководителей ВЧК и Советской России. Они видели в нём не только врага идеологического, но и вполне реального, способного предоставить квалифицированные кадры и для армий, и для разведок возможных противников, и для осуществления террора. Поэтому борьба с белой эмиграцией вообще, и с РОВС в частности, стала одной из главных задач ВЧК-ОГПУ в 1920–1930 годы.
Осенью 1930 года во Францию был направлен агент ИНО Пётр Георгиевич Ковальский с задачей завербовать Скоблина и Плевицкую. Он был однополчанином и другом Скоблина с 1917 года, когда они вместе служили в ударном батальоне. У Ковальского было «вербовочное» письмо от брата Скоблина. Он провёл несколько бесед с супругами - вместе и по отдельности. В результате они согласились работать на советскую разведку, в чём и дали соответствующие расписки 10 сентября 1930 года, а затем вторично 21 января 1931 года. Скоблин и Плевицкая получили клички «Фермер» и «Фермерша» и обещание разведки выплачивать им по двести долларов ежемесячно.
Первые донесения Скоблина не представляли интереса, и руководство ИНО уже стало опасаться - не подстава ли он, уж слишком легко, «без сучка и задоринки» прошла их вербовка. Однако победило мнение, что Скоблин и Плевицкая дали согласие искренне, так как разговор с ними произошёл вовремя, после их крупных финансовых неудач, и, кроме того, дал Плевицкой надежду воскресить свою славу при возвращении в Россию.
После нескольких бесед со Скоблиным и Плевицкой от них начал поступать более ценный материал, например, копия плана РОВС на случай войны с СССР и другие внутренние документы этой организации, в том числе три доклада с мобилизационными планами всех белых войск в Европе. Проверка показала, что Скоблин и Плевицкая преданно и честно служили советской разведке.
За четыре года на основании информации, полученной от Скоблина, ОГПУ арестовало семнадцать агентов, заброшенных в СССР, и установило одиннадцать явочных квартир в Москве, Ленинграде и Закавказье.
Скоблин и Плевицкая стали основными источниками информации. Более того, Скоблин, как указано в одном из документов разведки, «ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым и генералом Фоком; свёл на нет зарождавшуюся у Туркула и Шатилова мысль об организации террористического ядра; разоблачил агента-провокатора, подсунутого нам французами и работавшего у нас одиннадцать месяцев; сообщил об организации, готовившей убийство наркоминдела Литвинова во время визита в Швейцарию, и т. д.».
Многочисленные провалы вынудили контрразведку РОВС провести расследование. Были составлены списки лиц, знавших о провалившихся операциях. Во всех фигурировал Скоблин. Однако умелым поведением во время расследования и с помощью нашей разведки он сумел отвести от себя подозрения, и руководство РОВС даже вынуждено было вступиться за него.
Тем временем председатель РОВС генерал Миллер всё больше склонялся к мысли о необходимости сотрудничества с нацистами. «РОВС должен обратить всё своё внимание на Германию, это единственная страна, объявившая борьбу с коммунизмом не на жизнь, а на смерть», - заявлял он.
Новое руководство, теперь уже не ОГПУ, а НКВД, приняло решение убрать Миллера, а на его место поставить Скоблина, и он уже примерялся к креслу председателя РОВС.
Учитывая заинтересованность Миллера в контактах с немцами, Скоблин 22 сентября 1937 года предложил ему встретиться с германскими представителями. Миллер согласился, но что-то беспокоило его, и, уходя на встречу, он оставил записку: «У меня сегодня в 12.30 свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновниками здешнего германского посольства. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку. 22 сентября 1937 года. Ген. - лейт. Миллер».
Со свидания со Скоблиным Миллер не вернулся. Он был похищен сотрудниками нелегального аппарата внешней разведки. Его усыпили, в большом деревянном ящике доставили в Гавр, погрузили на советское судно «Мария Ульянова», которое тотчас же снялось с якоря и 29 сентября доставило Миллера в Ленинград. Он содержался в тюрьме под чужим именем, и под этим же именем его судили и в мае 1939 года расстреляли.
Когда Скоблин передал Миллера с рук на руки советским оперативникам, он вернулся в РОВС. Ему предъявили записку Миллера и спросили, где генерал. Поняв, что провалился, Скоблин «на минутку» вышел из комнаты, где с ним беседовали, и исчез… Навсегда. После этого никто, нигде и никогда его не встречал. По некоторым сведениям, ему удалось бежать в республиканскую Испанию, где он погиб во время бомбардировки Барселоны.
Власти, обозлённые тем, что на территории Франции, как дома, действуют иностранные разведчики и террористы (за несколько лет до этого советской разведкой был похищен генерал Кутепов, хорватским террористом были убиты министр иностранных дел Барту и югославский король Александр, русским эмигрантом Горгуловым убит французский премьер-министр), решили отыграться на Надежде Плевицкой. Её обвинили в содействии мужу и в создании для него ложного алиби. После громкого процесса она в декабре 1937 года была приговорена к двадцати годам тюрьмы, где и скончалась в 1940 году, до немецкой оккупации. Узнав о смерти Плевицкой, парижская резидентура советской разведки передала в Центр последнее сообщение о своём агенте по кличке «Фермерша»:
«Перед смертью её исповедовал православный священник. Есть основания полагать, что исповедь, в которой она всё рассказала, была записана французской контрразведкой с помощью скрытых микрофонов».
В деле Скоблина присутствует ещё один остросюжетный детектив - обвинение в том, что он виновен в гибели Тухачевского. В эмигрантской печати появились сообщения о том, что генерал разработал план, авторство которого приписывается Сталину.
Согласно этим публикациям, Скоблин воспользовался поездкой Тухачевского в Париж, чтобы полностью скомпрометировать его в глазах Сталина. Генерал понимал, что с Тухачевским погибнет и цвет Красной армии, к чему Скоблин якобы и стремился. Будучи немецким, а заодно и бельгийским (!) агентом, он посетил Берлин, где поделился своими мыслями с Гейдрихом, и был понят с полуслова. Было сфабриковано дело, в ход пошли подложные документы. Скоблин получил пятьдесят тысяч немецких марок. Но тут же, в Берлине, будто бы выяснилось, что советская контрразведка пронюхала об этом плане и поддержала Скоблина. Через президента Бенеша фальшивки были переданы Сталину. Тухачевского судили и расстреляли, а вслед за ним ещё примерно тридцать пять тысяч командиров Красной армии. Так якобы была проведена в жизнь идея генерала Скоблина, ненавидевшего советскую власть и решившего таким образом навредить ей. А некоторые западные исследователи (Роже Фалиго и Реми Коффер) полагают, что в этом деле был замешан и генерал Миллер.
Примерно такую же историю рассказывает и Шелленберг в своих мемуарах «Лабиринт», однако согласно его версии Скоблин лишь передал Гейдриху материалы, «полученные от Сталина». Вот что пишет Шелленберг:
«От одного белогвардейского эмигранта, генерала Скоблина, Гейдрих получил сведения о том, что Тухачевский, маршал Советского Союза, участвовал вместе с германским Генеральным штабом в заговоре, имевшем своей целью свержение сталинского режима.
Гейдрих сразу понял огромнейшее значение этого донесения. При умелом его использовании на руководство Красной армии можно было обрушить такой удар, от которого она не оправилась бы в течение многих лет.
Янке (эксперт по разведке и шпионажу у Рудольфа Гесса. - Авт.) придерживался противоположного мнения. Он предупредил Гейдриха, что Скоблин мог вести двойную игру и что его сообщение могло быть сфабриковано русскими и передано Скоблиным по распоряжению Сталина. Янке полагал, что Сталин преследовал этим двойную цель: он хотел ослабить германский Генеральный штаб, вызвав у Гейдриха подозрения против его руководства, и в то же самое время он смог бы выступить против советской военной фракции, которую возглавлял Тухачевский. Янке считал, что, учитывая обстановку внутри Советского правительства, Сталин не хотел сам начинать процесс против генералов, и предпочитал, чтобы инкриминирующий материал поступил из-за границы.
Гейдриха не убедили хитроумные доводы Янке. Более того, его подозрения обратились против самого Янке, точка зрения которого, чувствовал он, была продиктована его приверженностью Генеральному штабу. Гейдрих сразу же посадил Янке на три месяца под домашний арест, а сам тем временем представил Гитлеру донесение Скоблина…
Сам материал не был полным. В нём не содержалось никакого документального доказательства активного участия руководителей германской армии в заговоре Тухачевского. Гейдрих понимал это и сам и добавил сфабрикованные сведения с целью компрометации германских генералов. Он чувствовал себя вправе это сделать, коль скоро этим самым он мог ослабить растущую мощь Красной армии, которая ставила под угрозу превосходство рейхсвера. Нужно помнить, что Гейдрих был убеждён в достоверности информации Скоблина, и, учитывая дальнейшие события, мне кажется, что он оказался прав. Сфабрикованные им документы предназначались поэтому лишь для того, чтобы подкрепить и придать ещё большую убедительность информации, которая сама по себе была ценной.
В тот момент Гитлер столкнулся с необходимостью принять важное решение - выступить на стороне западных держав или против них. Принимая это трудное решение, необходимо было также учесть, каким образом использовать материал, доставленный ему Гейдрихом. Поддержка Тухачевского могла означать конец России как мировой державы (Шелленберг не поясняет эту точку зрения. - Авт.), в случае же неудачи Германия оказалась бы вовлечённой в войну. Разоблачение Тухачевского могло бы помочь Сталину укрепить свои силы или толкнуть его на уничтожение значительной части своего Генерального штаба. Гитлер в конце концов решил выдать Тухачевского и вмешался во внутренние дела Советского Союза на стороне Сталина.
Это решение поддержать Сталина вместо Тухачевского и генералов определило весь курс германской политики вплоть до 1941 года и справедливо может рассматриваться, как одно из самых роковых решений нашего времени. В конечном итоге оно привело Германию к временному альянсу с Советским Союзом и подтолкнуло Гитлера к военным действиям на Западе, прежде чем обратиться против России. Но раз Гитлер принял решение, Гейдрих, конечно, поддержал его.
Гитлер тотчас же распорядился о том, чтобы офицеров штаба германской армии держали в неведении относительно шага, замышлявшегося против Тухачевского, так как опасался, что они могут предупредить советского маршала. И вот однажды ночью Гейдрих послал две специальные группы взломать секретные архивы Генерального штаба и абвера, службы военной разведки, возглавлявшейся адмиралом Канарисом.
В состав групп были включены специалисты-взломщики из уголовной полиции. Был найден и изъят материал, относящийся к сотрудничеству германского Генерального штаба с Красной армией. Важный материал был также найден в делах адмирала Канариса. Для того чтобы скрыть следы, в нескольких местах устроили пожары, которые вскоре уничтожили всякие признаки взлома. В поднявшейся суматохе специальные группы скрылись, не будучи замеченными.
В своё время утверждалось, что материал, собранный Гейдрихом с целью запугать Тухачевского, состоял большей частью из заведомо сфабрикованных материалов. В действительности же подделано было очень немного - не больше, чем нужно для того, чтобы заполнить некоторые пробелы. Это подтверждается тем фактом, что всё весьма объёмистое досье было подготовлено и представлено Гитлеру за короткий промежуток времени - в четыре дня.
По зрелом размышлении решено было установить контакт со Сталиным через следующие каналы: одним из немецких дипломатических агентов, работавших под началом штандартенфюрера СС Боме, был некий немецкий эмигрант, проживавший в Праге. Через него Боме установил контакт с доверенным другом доктора Бенеша, тогдашнего президента Чехословацкой Республики. Доктор Бенеш сразу же написал письмо лично Сталину, от которого к Гейдриху по тем же каналам пришёл ответ с предложением установить контакт с одним из сотрудников советского посольства в Берлине. Мы так и поступили, и названный русский моментально вылетел в Москву и возвратился в сопровождении личного посланника Сталина, предъявившего специальные полномочия от имени Ежова, бывшего в то время начальником ГПУ.
Сталин запрашивал, в какую сумму мы оцениваем собранный материал. Ни Гитлер, ни Гейдрих и не помышляли о том, что будет затронута финансовая сторона дела. Однако, не подав и виду, Гейдрих запросил три миллиона рублей золотом, которые эмиссар Сталина выплатил сразу после самого беглого просмотра документов. Материал против Тухачевского был передан русским в середине мая 1937 года.
Тухачевский вместе с другими участниками заговора был арестован вечером 4 июня 1937 года… Он предстал перед судом в 10 часов утра 11 июня; суд закончился в 9 часов вечера того же дня. Согласно сообщению ТАСС от 11 июня, все обвиняемые признали свою вину. Никаких других подробностей дела фактически опубликовано не было. Тухачевский и все остальные обвиняемые были расстреляны.
Большую часть суммы в три миллиона рублей, выплаченных нам русскими, пришлось уничтожить лично мне самому, так как вся эта сумма состояла из купюр высокого достоинства, номера которых, очевидно, были переписаны ГПУ. Всякий раз, когда кто-нибудь из наших агентов пытался использовать их на территории Советского Союза, его арестовывали в удивительно короткое время.
Таким образом, дело маршала Тухачевского явилось подготовительным шагом к сближению между Гитлером и Сталиным. Оно явилось поворотным пунктом, ознаменовавшим решение Гитлера обеспечить свой восточный фронт союзом с Россией на время подготовки к нападению на Запад».
Такова версия Шелленберга. Что же, версии остаются версиями. Никаких их документальных подтверждений нет.
В 1930 году Кутепова в результате спецоперации ОГПУ похитили советские контрразведчики. Погиб руководитель РОВС при до сих пор невыясненных обстоятельствах, и к этой акции, как утверждают некоторые историки, чета Скоблин-Плевицкая имела непосредственное отношение.
Во всяком случае, известно, что супруги были завербованы ОГПУ-НКВД именно в 1930 году. Они польстились на деньги (советская сторона обязалась ежемесячно выплачивать Скоблину и Плевицкой определенную сумму в долларах и франках). Агентам дали клички «Фермер» и «Фермерша» (у супругов во Франции была своя ферма).
Новый руководитель РОВС Евгений Миллер не доверял Скоблину, в организации шли внутренние склоки по поводу выбора методов антибольшевистской борьбы. В СССР, в свою очередь, искали способы подобраться к руководству Союза. Для этих целей и использовали Скоблина.
Есть мнение, что Николай Скоблин работал сразу на несколько разведок, в том числе, и на германскую. Считается, что именно он по заданию НКВД передал немцам фальшивые документы, якобы свидетельствовавшие о причастности маршала Тухачевского к антисталинскому заговору, которые впоследствии попали на стол к Сталину.
К началу осени 1937 года отношения между Миллером и Скоблиным были весьма напряженными, Николая Владимировича уже не раз открыто объявляли предателем в рядах РОВС. Тем не менее, Миллер в конце сентября согласился на встречу со Соблиным, якобы желавшим познакомить лидера белоэмигрантского союза с неким агентом из Прибалтики. Миллер оставил секретарю записку, в которой сообщил, куда идет и предположил, что эта встреча может быть провокацией, ловушкой.
В результате Евгения Миллера так же, как и Кутепова, похитили советские контрразведчики. Скоблин был изобличен и, судя по всему, в том же году уничтожен агентами НКВД (версии гибели этого агента предлагаются разные). Плевицкую арестовали и приговорили к 20 годам каторги. Отсидела она всего 2 года – в октябре 1940 года певица умерла во французской тюрьме в результате тяжелой болезни. Переправленного на Лубянку Миллера расстреляли в СССР в мае 1939 года.
НА СНИМКЕ из Википедии: Белые генералы в Болгарии. 1921 г. Сидят справа налево - генералы - Штейфон, Кутепов, Витковский. Стоят (за Кутеповым) генералы - Скоблин, Туркул.
Приведу с небольшими сокращениями статью «Оскорбление Скоблина. Начальник контрразведки не был агентом НКВД», опубликованную на сайте «Наше время» http://www.gazetanv.ru/article/?id=1017, где довольно подробно излагаются факты, которые позволяют утверждать, что Скоблин не был завербован НКВД.
Бессменный командир Корниловского ударного полка, а затем и Корниловской дивизии сначала прославился среди белогвардейцев своей военной удалью, затем - браком на известнейшей певице Надежде Плевицкой, «соловье России». А потом к нему пришла слава совсем другого рода.
Считается, что именно Скоблин передал чешскому президенту Масарику для последующей передачи советской стороне материалы, позволившие Сталину арестовать, судить и расстрелять группу маршала СССР Тухачевского. Скоблина называют в числе организаторов похищений агентами НКВД руководителей Русского общевоинского союза – РОВСа – генералов Миллера и Кутепова.
За всю историю русской эмиграции не было большего скандала, чем «предательство» Скоблина.
Пишу в кавычках, потому что сильно сомневаюсь в этом.
Справедливости ради стоит сказать, что до недавнего времени я, как и все, был убежден – последний командир легендарного Корниловского ударного полка был самым успешным агентом НКВД. На многочисленные нестыковки в том деле привычно не обращал внимания, пока один из коллег не задал вопроса:
А почему Вы верите, что согласие работать на советскую разведку написано собственноручно Скоблиным?.
Ответить было нечего.
Дьявол в деталях
Большинство из тех, кто считает этот документ подлинным, никогда его в глаза не видело. А ведь, чтобы однозначно заявлять о его подлинности, нужно сравнить его с другими документами, авторство которых бесспорно принадлежит Скоблину. Но до сих пор даже мысли такой ни у кого не появилось.
А напрасно, если вспомнить, когда наши силовые органы объявили генерала Скоблина своим агентом… Ведь это произошло только лишь в начале 90-х годов, когда срочно понадобились новые герои. К сравнению - Кима Филби таковым признали чуть ли не сразу же после его провала.
Таких деталей в этом деле слишком много. Вот лишь некоторые. Почему Скоблин, якобы скрывавшийся после своего разоблачения в Москве, не давал никаких показаний о контрразведке РОВСа, которая не могла не интересовать чекистов? А только лишь «занимался изучением испанского языка»?
Почему во всем деле «Фермера» (как именовали чекисты Скоблина в своей секретной переписке) нет нормальных сведений о лидерах русского зарубежья? А есть всего лишь словно списанные из эмигрантских газет подробности самых разнообразных склок и интриг?
Суд в Париже
Заочный суд над генералом, прошедший в конце 30-х годов в Париже, лишь ещё больше запутал дело. Он проходил с таким бешеным количеством нарушений, что, читая протоколы допросов свидетелей, трудно скрыть изумление.
Начать хотя бы с того, что, готовя процесс, обвинение долго не могло решить: на кого конкретно работал последний командир Корниловского ударного полка? На Советский Союз или на Германию?
Показания тех, кто доказывал невиновность Скоблина, вовсе в расчет не принимались.
Начало было положено Антоном Ивановичем Деникиным. Одна фраза
«Я всегда, вернее, с 1927 года, подозревал его в большевизанстве»
Расставила «все точки над i, хотя никаких веских доказательств не было представлено.
С этого момента стал Скоблин агентом Кремля. И весь процесс моментально принял нужный всем оборот – «рука французского правосудия умеет карать беспощадно».
Прежде всего, давайте вспомним, кем же такой Николай Владимирович Скоблин. Боевой генерал, последний командир Корниловского ударного полка и Корниловской ударной дивизии, кавалер ордена Николая Чудотворца, в 30-х годах - одни из лидеров контрразведки Русского обще-воинского союза.
Больше того, он расценивался многими военными эмигрантами как будущий председатель этой крупнейшей организации русского зарубежья.
Если бы он возглавил РОВС, то его методы моментально бы изменились. За основу была бы взята методика работы контрразведки, которую называли «Внутренняя линия»: сеть реально действующих агентов по всей территории СССР.
Массовость РОВС, а в тот момент в организации было больше 50 000 чинов русской императорской армии, помноженная на новый характер борьбы, могла дать весьма неприятные для коммунистов результаты. Этого надо было избежать любой ценой.
Дискредитация генерала была выгодна слишком многим.
И НТС, большинство отделений которого, были созданы во Франции только благодаря «Внутренней линии», и от диктата которой «Нацмальчики» мечтали избавиться.
И завистникам в эмиграции, которых раздражала популярность главного корниловца.
И Германии, ведь Николая Владимировича многие считали убежденным сторонником Великобритании.
И, разумеется, СССР, ведь РОВС объединял самых непримиримых врагов большевизма.
Словом, все только и искали случая разделаться со Скоблиным.
Он представился осенью 1937 года. Советской разведке удалась, возможно, одна из самых блестящих операций - похищение в Париже председателя РОВС генерала Евгения Карловича Миллера. Все было разыграно как по нотам, каждый актер на зубок знал свою роль, зачастую не подозревая, что режиссеры этой пьесы сидят в Москве.
22 сентября Миллер предупредил начальника канцелярии РОВС Кусонского, что у него важная встреча. И если он с нее не вернется - вскрыть письмо, которое лежит на столе в его кабинете. Генерал Кусонский же проявил эталонную беспечность - про просьбу своего начальника вспомнил только спустя 12 часов.
В спешке вскрыв письмо, он прочитал, что у председателя РОВС была встреча со Скоблиным. За ним немедленно послали дежурного офицера. Николай Владимирович приехал в управление воинского союза совершенно спокойным.
По воспоминаниям Кусонского, он побледнел в момент, когда ему сказали о том, что Миллер оставил записку. Это считается главным доказательством вины. То есть версия, что он сам был шокирован преступлением, даже не рассматривалась.
Затем Скоблин, воспользовавшись очередным проявлением беспечности со стороны Кусонского, сбежал и якобы прятался в квартире агента НКВД.
Однако это не имеет ничего общего с реальностью. В действительности же Николай Владимирович зачем-то через весь город поехал домой к полковнику Воробьеву. Весьма странное поведение для человека, если он на самом деле является изменником.
Но и этого ему показалось мало, и Скоблин решил навестить еще и полковника Кривошеева, чина «Внутренней линии». Жена последнего показала в суде, что Скоблин был взволнован, несколько раз повторив, что ему срочно нужна помощь верных корниловцев. Выпив стакан воды, Николай Владимирович уехал. Больше его никто не видел.
Странности следствия
Казалось бы, виновность генерала доказана и суду не составит никакого труда вынести приговор. Но не тут-то было. С самого первого допроса свидетелей начались странности.
Начало было положено, когда следствие нашло некоего офицера Добровольческой армии, чья фамилия почему-то не сообщалась. Этот безымянный таинственный «офицер» якобы видел, как Скоблин уговаривал Миллера войти в дом, принадлежавший консульству СССР.
Казалось бы, виновность корниловца этим разоблачающим его свидетельством полностью доказана.
Но только если не обращать внимания на детали.
Во-первых, анонимный свидетель - это всегда настораживает. А во-вторых, по его собственному признанию, «офицер» этот находился примерно в 40 метрах от Скоблина. И вот с такого расстояния, к тому же еще и со спины - он умудрился его узнать. При этом признавшись, что солнце мешало ему хорошенько все разглядеть, но теперь он уверен!
Видный деятель РОВС Савин, специально приехавший на процесс из Испании, сразу заявил, что это провокация и генерал невиновен. А когда ему продемонстрировали записку Миллера, огорошил суд: это грубая фальшивка, уж он-то хорошо знает почерк председателя РОВС. В зале наступила тишина. Савина тут же перестали допрашивать, а его показания вообще решили не учитывать.
Обвинению пришлось перейти к испытанному средству: доказать, сто Скоблин жил не по средствам. Действительно, по сравнению с большинством эмигрантов, Николай Владимирович существовал с комфортом. Загородный дом, машина. Но не стоит забывать, что все это было приобретено на деньги его жены, известной певицы Надежды Плевицкой.
Семья владела еще и бензоколонкой, на которой заправлялось большинство таксистов из русских эмигрантов. Открывал ее Скоблин на паях с еще одной легендой белого движения, генералом Туркулом.
Однако тот предпочел не говорить об этом в суде. У него и выхода другого не было. Слишком многие слышали, как поносил Туркул «бездарную старческую головку Миллера». Генерал, сделавший едва ли не больше всех для развала РОВС, неожиданно для всех стал монументом веры. На костях Скоблина.
Скоблин невиновен
В предательство Скоблина очень многие в эмиграции не поверили. РОВС провел собственное расследование, результаты которого убедительно доказывали: генерал невиновен. В Советском Союзе на этот счет вообще ничего не говорили до начала 90-х годов.
А потом доказательства работы Скоблина на НКВД стали появляться, как грибы после дождя. То Судоплатов «неожиданно вспомнил» в своих мемуарах, как ему кто-то об этом говорил, хотя такая информация - государственная тайна. Потом известный журналист выдал целую книгу про Скоблина, в которую вписал, очевидно, им же и сочиненные, подробности.
Но документов о работе генерала на Советский Союз, как не было, так и нет. Все, что появляется в интернете или в отдельных исследованиях – фальшивки. Говорить о «величайшем агенте Лубянки» пока явно преждевременно…
Продолжение следует.
Скоблин Николай Владимирович (1894-?) - генерал-майор. Участник Первой мировой войны. В 1914 г. - прапорщик 126-го пехотного Рыльского полка. В 1917 г.- штабс-капитан, вступил в 1-й ударный отряд (затем Корниловский ударный). В Добровольческой армии с самого начала. В конце 1917 г.- в Корниловском ударном полку под командой полковника Неженцева. Командир роты, командир батальона. В ноябре 1918г.- полковник и командир Корниловского полка. В Русской армии генерала Врангеля - начальник Корниловской дивизии; в ней же был произведён в генерал-майоры. В Галлиполийском лагере - командир Корниловского полка, сформированного из остатков дивизии.
Корниловский полк в Галлиполи 1921 год.
Корниловцы в Галлиполи (генерал-майор Скоблин Н.В. сидит в центре).
Переехал с полком в Болгарию, где в 1923 г. генералом Врангелем был отрешен от командования полком. В 1929 г. был восстановлен во главе объединения Корниловского ударного полка генералом Кутеповым в Париже. В сентябре 1930 г. был завербован советской разведкой и, выполняя ее задание, в сентябре 1937 г. участвовал в похищении председателя РОВСа генерала Е. К. Миллера. Был разоблачен и бежал в Испанию.
Генерал Е.К. Миллер с женой, на заднем плане у машины - Н.В. Скоблин.
Использованы материалы кн.: Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002
Командир Корниловской дивизии генерал-майор Скоблин Николай Владимирович. 1919 год.
Скоблин Николай Владимирович (1885-10.1937). Прапорщик (1914). Штабс-капитан (1917). Полковник (11.1918). Генерал-майор (26.03.1920). Окончил Чугуевское военное училище (1914). Участник Первой Мировой войны: в 126-м Рыльском пехотном полку, 1914-1917; в 1-м ударном Корниловском полку 8-й армии, командир 2-го батальона; 05-11.1917. В Белом движении: командир взвода, роты, батальона в Добровольческой армии, 12.1917-11.1918. Командир Корниловского полка, 11.1918-09.1919. Командир 2-й бригады, 09-10.1919. Командир Корниловской дивизии, 16.10.1919- 25.10.1920. В резерве 11.1920. Эвакуирован из Крыма в Галлиполи (Турция). В эмиграции с 11.1920: Турция, Болгария, Фрайция. Под давлением своей жены, известной певицы Надежды Плевицкой, агента НКВД со времени Гражданской войны, завербован советской разведкой.
Сидят справа налево - генералы - Штейфон, Кутепов,
Витковский.
Стоят (за Кутеповым) генералы - Скоблин, Туркул. Болгария, 1921 год.
По его заданию сфабрикованы фальшивые документы совместно с немецкой службой безопасности во главе с Гейдрихом о «заговоре» в Красной армии (во главе с Тухачевским). Организовал похищение 22.09.1937 председателя Русского Общевоинского Союза генерала Миллера в Париже, которого с помощью участников похищения - агентов советских спецслужб - на советском пароходе «Мария Ульянова» доставили в Москву. Генерал Скоблин с помощью и при поддержке других агентов советской разведки, включая генерала Кусонского (смотри «Кусонский П.А.») и других, бежал в Испанию, где (по одной из версий) уничтожен агентами НКВД. (Жена Скоблина - певица Надежда Плевицкая, участвовавшая в подготовке похищения генерала Миллера, была арестована 11.1937 парижской полицией и осуждена французским судом на 20 лет тюремного заключения. Отбывала заключение в эльзасской тюрьме и после оккупации Эльзаса немецкими войсками в 1940 году. Умерла 05.10.1941 при невыясненных полностью обстоятельствах в тюрьме Эльзаса.).
23 сентября 1937 года в Париже таинственно исчез председатель Русского общевоинского союза генерал Евгений Карлович Миллер, а вслед за ним и начальник Объединения чинов Корниловского ударного полка генерал Николай Владимирович Скоблин. Что же случилось с этими людьми, занимавшими высокое положение среди русской эмиграции во Франции?
Надежда Плевицкая
Николай Владимирович Скоблин родился в 1893 году в г. Нежин. Участвовал в Первой мировой войне. После революции, в начале 1918 года, служил помощником командира Корниловского ударного полка, а затем и сам стал командиром. Молодой человек запомнился многим: он обладал жестким, волевым характером, исключительной храбростью и талантом к командованию.
В 1920 году Скоблин стал одним из первых кавалеров ордена Святого Николая Чудотворца – высшей награды Русской армии генерала Врангеля. Сам Врангель очень ценил его и разрешал практически всё. После эвакуации из Крыма в Галлиполи Корниловская ударная дивизия была сведена в полк, по-прежнему под командованием Скоблина. В это время и начался его бурный роман с Плевицкой.
Надежда Васильевна Плевицкая родилась в 1884 году в многодетной крестьянской семье в селе Винниково Курской губернии. С детства близкие заметили, что девочка обладает красивый сильным голосом. В ранней юности девочка убежала с бродячим цирком. Так и началась ее карьера певицы – разъезжая по стране, она выступала в шантане, там же познакомилась с первым мужем, танцором Плевицким. На одном из таких выступлений её заметил известный певец Леонид Собинов. Покоренный талантом Надежды, он помог ей с карьерой, и молодая певица начала выступать на благотворительных концертах на одной сцене с такими знаменитостями, как Василий Качалов и Матильда Кшесинская.
Летом 1911 года Надежда Плевицкая отправилась в первые гастроли и дала 40 концертов по всей стране. Слава о ней дошла до императора, и уже в следующем году певицу пригласили выступать для государя в Царском Селе. Николай II был настолько тронут исполнением Плевицкой, что подарил ей перстень и прозвал «курским соловьём».
Надежда Васильевна была женщиной несомненно талантливой, сильной, энергичной и любвеобильной. С Плевицким она давно развелась, со вторым мужем тоже прожила недолго – тот погиб в самом начале войны. Тут же последовало новое увлечение – поручик лейб-гвардии Левицкий. Карьере певицы война нисколько не мешала, Плевицкая продолжала давать концерты теперь уже для солдат русской армии. Она выступала на Северо-Западном и Южном фронтах, а когда армия почти развалилась, пела для красных. Певица не раз говорила, что для нее нет разницы, кому петь, с одинаковым чувством она исполняла и «Боже, царя храни», и «Марсельезу». Поручик Левицкий вскоре примкнул к белой армии в Крыму, там в 1920 году Надежда Васильевна и встретила Скоблина. Поручик был быстро забыт, и уже в июне 1921 года Плевицкая вышла замуж за командира Корниловского полка.
Николай Владимирович взял отпуск, и в 1922 году молодожены отправились в турне по Европе. Надежда Васильевна снова вышла на эстраду. Во всех странах, где они побывали, певицу встречали с восторгом. Во время ее песен публика плакала, а особенно чувствительные люди даже падали в обморок. Скоблин повсюду сопровождал жену, за что даже получил прозвище генерал Плевицкий. Но отпуск затягивался, нужно было возвращаться в полк.
В сентябре 1924 года по приказу Врангеля из остатков Русской армии был сформирован Русский общевоинский союз (РОВС). Офицеры разъехались по всей Европе. Воинские части, которые находились в Болгарии, возглавил Фёдор Фёдорович Абрамов. В том же году чета снова отправилась на гастроли сначала во Францию, а затем в США. Для Плевицкой муж был и директором, и секретарем, и пресс-агентом.
Николай Скоблин и его жена, Н. Плевицкая
Неожиданно в Штатах разразился скандал: певица дала благотворительный концерт для советских беспризорников. Вслед за этим в просоветской газете «Русский голос» появился анонс, приглашающий на выступление «рабоче-крестьянской» артистки. Эмиграция была шокирована, как может жена известного белого генерала помогать большевикам? Плевицкая в ответ в самом начале концерта заявила: «Я артистка и пою для всех. Я вне политики». Врангель пришел в бешенство и, не желая ничего слышать о Скоблине, подписал приказ об отставке в 1927 году.
Супруги уехали во Францию. Купили небольшую ферму, но дохода она не приносила, и вскоре они сняли большой дом в Париже. Жили на средства от концертов Надежды Васильевны. Долго скучать без дела Николаю Владимировичу не пришлось –
после смерти Врангеля в апреле 1928 года РОВС возглавил генерал Кутепов, который восстановил Скоблина в прежней должности командира Корниловского ударного полка.
«Внутреннаяя линия»
Внутри РОВСа возникла тайная организация разведки для борьбы с большевиками под управлением Фосса и Шатилова. Первоначально Клавдий Фосс назвал её «Долг Родине», а структура повторяла Боевую организацию генерала Кутепова: состав делился на тройки, начальник каждой из них знал только своего начальника и двух подчинённых. Фосс находился в Болгарии, и при вербовке офицеров говорил, что действует от имени Абрамова. В числе первых ему удалось заполучить в свои ряды Николая Закржевского, который впоследствии возглавил «Внутреннюю линию».
Основным документом организации стала «Идеология», в которой говорилось, что «Внутренняя линия» считает себя преемником идей Белого движения и нацелена на борьбу с властью III Интернационала. После возвращения в полк в эту организацию вступил и Скоблин.
Евгений Карлович Миллер, сменивший генерала Кутепова на его посту
В январе 1930 года генерал Кутепов был похищен агентами ОГПУ, и председателем РОВСа стал Евгений Карлович Миллер. На банкете в честь этого события Скоблин торжественно преподнёс Миллеру корниловскую нашивку, таким образом причислив генерала к Корниловскому полку. С приходом нового руководителя в офицерской среде начались интриги. Миллер придерживался мирной позиции, в то время как многие хотели действий, рвались в бой с большевиками. При Миллере же РОВС с каждым годом всё больше напоминал союз ветеранов.
В начале 1930-х советские агенты в Париже пытались подобраться к РОВС. Им удалось завербовать пьяницу Федосеенко, полковника из Корниловского полка. Однако Федосеенко быстро передумал и рассказал обо всем Миллеру. В дело втянули Скоблина, а через какое-то время полковник и вовсе начал всем рассказывать, что командир работает на Лубянку. Эти слухи еще больше раздул Владимир Бурцев, открыто обозвав Скоблина предателем. Бурцев гордился своим независимым мнением и тем, что за всю жизнь не принадлежал ни к одной партии. Но обвинение было слишком тяжёлым, и Скоблин попросил созвать Суд чести. Его оправдали, офицерская честь была сохранена.
В 1933 году в Германии пришёл к власти Гитлер. Русская эмиграция отнеслась к этому настороженно, тем не менее, возникали идеи союза с Германией против большевиков. После того как Франция признала Советский Союз, рассчитывать на помощь французов не стоило, и Миллер тоже склонялся к тому, чтобы просить помощи у немцев. На активные действия он по-прежнему не решался, отчего недовольство среди офицеров все возрастало. 23 февраля 1935 года оно вылилось в «бунт маршалов», в котором приняли участие десять офицеров: Скоблин, Туркул, Пешня, Фок и другие. Они выступали с требованием превратить РОВС в политический центр зарубежья и начать вооружённую борьбу с большевиками, в противном случае пригрозили выходом. Конечно, Миллер не мог допустить выхода из союза самых влиятельных генералов. Он собрал совещание, где разработали план реорганизации союза, но дальше разговоров дело не зашло.
В это же время Миллер узнал и о существовании «Внутренней линии», лидером которой тогда был Закржевский. Генерал попытался разобраться, что это за тайная организация, деятельность которой совершенно не контролируема, и что с ней делать. До него другие руководители пару раз пытались распустить «Внутреннюю линию», но безрезультатно. Миллер же посчитал, что ее ликвидация опасна, так как члены организации еще глубже уйдут в подполье, и принял решение назначить лидером «Внутренней линии» Николая Скоблина.
Выбор довольно странный. Миллер наверняка знал о близости Скоблина к Шатилову, своему главному сопернику. К тому же Скоблин иногда допускал нелестные отзывы о работе руководителя РОВС. Как бы то ни было, перед мужем Плевицкой теперь открылось обширное поле деятельности. На посту главаря тайной разведки Скоблин познакомился с братьями Солоневичами, бежавшими из Советского Союза. Ходили слухи, что они являются советскими агентами. Скоблин по-прежнему ездил на концерты вместе с Плевицкой по всей Европе, что давало ему возможность посещать членов организации в других странах, часто останавливался в Фосса в Болгарии.
Миллер был не доволен работой «Внутренней линии». Он по-прежнему не имел понятия, чем занимается разведка, а Скоблин и другие подсовывали ему маловажные отчеты. Работа против большевиков вроде как велась, но никаких результатов Миллер не видел. В то же время Антон Туркул, один из самых известных офицеров РОВСа, требовал активных действий, рвался в бой с большевиками.
Вся эта ситуация сильно раздражала Миллера, но так как распустить организацию он не мог, то в очередной раз сменил командование. 28 декабря 1936 года вместо Скоблина «Внутреннюю линию» возглавил подполковник Мишутушкин. Также Миллер в январе 1937 года поменял верного Скоблину начальника корниловцев в Финляндии капитана Батуева на капитана Киселёва.
Николай Владимирович пришёл в бешенство и объявил Миллеру о неповиновении. Началась открытая война, победить в которой у Миллера не было шансов. Большинство офицеров были на стороне Скоблина. В РОВСе постоянно шли разговоры о смене командования, а наиболее выгодной кандидатурой считался Шатилов.
Похищение генерала Миллера
Евгений Карлович чувствовал, что вокруг него что-то затевается, подозревал существование заговора. Именно поэтому, когда Скоблин пригласил его на встречу, Миллер оставил записку.
22 сентября 1937 года Миллер как обычно ушёл на работу, семье и другим о своем рабочем графике он никогда не рассказывал. В обед генерал вышел из управления, оставив своему секретарю Кусонскому конверт с запиской на случай, если он не вернётся. Кусонский не обратил на это внимания, и о Миллере вспомнили только поздно вечером, когда он не явился на обязательное собрание.
Тут Кусонский спохватился и прочитал записку: «У меня сегодня в 12.30 час дня рандеву с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и рю Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах – полковником Штроманом и Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Миллер». Полицию решили не вызывать, и генералы Кусонский и Кедров тут же отправилась к Скоблину. Но Николай Владимирович заявил, что в тот день Миллера не видел и спокойно согласился пройти в управление. В кабинете Кусонского Скоблину дали понять, что они знают о встрече. Далее офицеры допустили досадную ошибку: Кусонский на минуту вызвал Кедрова поговорить, а в это время Скоблин спокойно вышел из управления и исчез.
На следующий день, 23 сентября, в полицию вызвали Надежду Плевицкую. Она всё отрицала, говорила, что ничего не знает о деятельности мужа и не могла поверить, что он уехал и бросил её. Певицу сначала отпустили, но через какое-то время вызвали для повторного, более тщательного допроса у следователя. По ее словам, день похищения она провела вместе с мужем. В 12 часов они вышли из отеля, затем поехали в ресторан, в 12.55 были уже в магазине «Каролина», где Надежда Васильевна выбирала платья, а Скоблин остался сидеть в машине. В 14.00 они приехали на вокзал.
Проверив показания свидетелей, следователь тут же обнаружил нестыковки во времени. У Скоблина был в распоряжении целый час, во время которого он и мог встретиться с Миллером. Операция была спланирована блестяще, если бы не записка. Через пару дней никто из свидетелей уже не вспомнил бы о Скоблине. А когда в доме корниловца провели обыск, чтобы выяснить его финансовое положение, Плевицкой уже никто не верил…
При обыске у Скоблина нашли список соединений Красной Армии, донесения о деятельности русских эмигрантских организаций, отчёт о работе большевистских агентов в среде эмиграции во Франции за июнь-сентябрь 1934 года, списки чинов РОВСа, графики агентурной сети и другие документы – богатейший улов для французской полиции. Однако им не достался архив «Внутренней линии», который накануне вечером успел вывезти Савин. Впоследствии по этим документам он написал книгу «Гибель генерала Миллера».
Плевицкую арестовали, суд над ней состоялся в сентябре 1938 года. Приговор был суровый – 20 лет каторжной тюрьмы и высылка из Франции. В заключении у нее заболела нога, и 5 ноября 1940 года Надежда Васильевна скончалась. В тюрьме она вела дневник, который сейчас хранится в США.
Генерала Миллера в ночь похищения переправили на теплоходе из Парижа в Советский Союз, на Лубянку. Видно, не до конца понимая, где он находится, Евгений Карлович писал письма семье, Ежову, русскому архиепископу. Но все они остались без ответа. Ежова сменил Берия. Вместо наркома иностранных дел Литвинова назначили Молотова, который проводил совсем другую внешнюю политику. Миллер оказался не нужен, и его расстреляли в мае 1939 года.
Скоблина завербовали в сентябре 1930 года. За свои услуги он запросил 250 долларов в месяц (приличная сумма для того времени) и 5 тысяч франков единовременно. Вместе с ним согласие на работу подписала и Плевицкая. Супруги были известны как «Фермер» и «Фермерша». За несколько лет службы с их помощью раскрыли 17 иностранных агентов в Советском Союзе. Если бы похищение Миллера прошло успешно, его место мог занять Скоблин, таким образом самая влиятельная организация зарубежья оказалась бы в руках Советов. После похищения Николая Скоблина вывезли из Парижа на самолете в Испанию, где он погиб во время воздушного налёта на Барселону в период гражданской войны. По версии советского диверсанта Судоплатова, его убили ещё в самолёте, а тело сбросили в испанские воды.
