Сбитый летчик паулюс. "Советская Россия" - независимая народная газета __________

В марте 1946 года британский государственный деятель Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую Фултонскую речь, в которой он высказал опасения насчет растущего контроля со стороны СССР в европейских государствах и открыто назвал Советский Союз причиной международных трудностей. Вместе с тем Черчилль подчеркнул, что «Соединенные Штаты находятся на вершине мировой силы».

Опасность коммунизма, по словам , росла везде, «за исключением Британского содружества и Соединенных Штатов, где коммунизм еще в младенчестве».

Также он сказал, что «в большом числе стран, далеких от границ России, во всем мире созданы коммунистические «пятые колонны», которые работают в полном единстве и абсолютном послушании в выполнении директив, получаемых из коммунистического центра».

Речь Черчилля стала условной точкой отсчета «холодной войны» между СССР и США.

С приходом к власти в СССР Никиты Хрущева в отношениях между странами наметилось определенное потепление. Однако последующие события не только не улучшили обстановку, но и едва не привели к ядерной войне. Одним из таких событий стало уничтожение советскими войсками американского самолета-разведчика Lockheed U-2 под Свердловском.

Самолеты U-2 занимались фотосъемкой секретных объектов на территории СССР. Полеты осуществлялись и над другими социалистическими странами. Основной задачей был сбор сведений о расположенных на территории СССР радиолокационных станциях и позициях ПВО.

Полеты начались в 1956 году. Вскоре советские средства ПВО обнаружили вторжение американских самолетов в воздушное пространство СССР. Советское правительство потребовало от США прекратить разведывательные полеты, но уже в 1957 году они снова возобновились.

30-летний Фрэнсис Гэри Пауэрс входил в группу летчиков, отобранных для выполнения полетов. С 1956 года он систематически совершал на самолете U-2 разведывательные полеты вдоль границ Советского Союза с Турцией, Ираном и Афганистаном.

AP Фотографии летчика сбитого U-2 Фрэнсиса Гэри Пауэрса на выставке в ЦПКиО имени Горького в Москве, май 1960 года

Целью была фотосъемка военных и промышленных объектов Советского Союза, включая полигон «Байконур» и центр разработки ядерного оружия «Арзамас-16», а также запись сигналов советских радиолокационных станций.

Самолет вылетел с военно-воздушной базы в пакистанском городе Пешавар, должен был пройти над Афганистаном и СССР по маршруту Сталинабад — Аральское море — Челябинск — Свердловск — Киров — Архангельск — Кандалакша — Мурманск и сесть в Норвегии.

Самолет пересек границу воздушного пространства СССР в 5:35. Его сразу засекли войска ПВО, но перехватить самолет им удалось не сразу. Пауэрс уже миновал Тюратам (ныне — Байконур), прошел вдоль Аральского моря, оставил позади Магнитогорск и Челябинск, почти подошел к Свердловску, а военные не могли с ним ничего сделать — самолетам не хватало высоты, а зенитные ракеты наземного базирования еще почти нигде не были установлены.

Очевидцы, находившиеся тогда на командном пункте ПВО, вспоминали, что звонки от Хрущева и министра обороны маршала СССР Родиона Малиновского следовали один за другим. «Позор! Страна обеспечила ПВО всем необходимым, а вы дозвуковой самолет сбить не можете!» — кричал .

«Если бы я мог стать ракетой — сам полетел бы и сбил этого проклятого нарушителя!», — отвечал главнокомандующий ПВО СССР Сергей Бирюзов.

Когда Пауэрс приблизился к Свердловску, с находящегося неподалеку аэродрома Кольцово был поднят случайно оказавшийся там высотный истребитель-перехватчик Су-9. Однако он был без ракет — самолет просто перегоняли с завода к месту службы. Пилот, капитан Игорь Ментюков, был без высотно-компенсирующего костюма. Тем не менее самолет подняли в воздух, а командующий авиацией ПВО генерал-лейтенант отдал приказ: «Уничтожить цель, таранить». Но перехват выполнить так и не получилось. Истратив топливо, самолет вернулся на аэродром.

Уверенность в собственной неуязвимости лишила Пауэрса осторожности. Маршрут самолета пролегал в зоне действия новейшего зенитно-ракетного комплекса «Двина». Его дальность поражения не превышала 30 км, но в 8:50 Пауэрс оказался в зоне поражения «Двины».

В 8:53 по самолету было выпущено семь ракет. Взрывом одной из них оторвало хвостовую часть самолета.

«Я посмотрел вверх, огляделся и увидел, что все залито оранжевым светом, — вспоминал впоследствии Пауэрс. — Не знаю, было ли это отражением взрыва в фонаре кабины самолета, или же все небо было таким. Но помню, как сказал себе: «Боже, похоже, что все кончено».

При взрыве у самолета оторвало крыло. Ручка управления перестала действовать, самолет стал быстро падать, войдя в неуправляемый штопор.

Сын Пауэрса потом вспоминал рассказы отца: «Он решает катапультироваться — ведь именно к этому готовят всех пилотов. Но тут он понимает, что при этом ему отрежет ноги, потому что в кабине U-2 очень тесно и летчик сидит в очень неудобной позе. Для катапультирования надо занять строго определенное положение».

В панике Пауэрс попытался принять необходимую позу, но это оказалось невозможным. Тогда Пауэрс, дождавшись высоты, когда можно было дышать без кислородного прибора, выбрался из разваливающегося на части самолета и выпрыгнул с парашютом. Он приземлился на поле у деревни Косулино, где его сразу окружили местные жители.

Обломки упавшего U-2 были разбросаны на большой площади, но потом почти все собраны — в том числе найдены относительно хорошо сохранившиеся передняя часть фюзеляжа с центропланом и кабиной летчика с оборудованием, турбореактивный двигатель и хвостовая часть фюзеляжа с килем. Сам Пауэрс был задержан и позже предстал перед судом.

Когда об инциденте стало известно в США, президент Эйзенхауэр пытался доказать, что Пауэрс просто заблудился, выполняя задание метеорологов.

«Самолет U-2 выполнял полет на метеоразведку, совершив взлет с авиабазы Адана, Турция. Основная задача — изучение процессов турбулентности. Находясь над юго-восточной частью территории Турции, пилот доложил о неполадках с кислородной системой. Последнее сообщение было получено в 7.00 на аварийной частоте. U-2 в назначенное время в Адане не приземлился и считается потерпевшим аварию. В настоящее время в районе озера Ван проводится поисково-спасательная операция», — гласило обнародованное 3 мая сообщение.

Однако 7 мая Хрущев официально объявил, что пилот сбитого самолета-шпиона — жив, взят в плен и дает показания компетентным органам. На пресс-конференции 11 мая Эйзенхауэр уже не смог уклониться от открытого признания факта проведения шпионских полетов в воздушном пространстве СССР. Также он признался, что полеты американских самолетов-разведчиков над территорией СССР являются одним из элементов системы сбора информации о Советском Союзе и проводятся планомерно в течение ряда лет.

Судебные слушания проходили 17—19 августа 1960 года в Колонном зале Дома Союзов.

В обвинительном заключении, в частности, отмечалось, что «Пауэрс был снабжен специальной булавкой с сильнейшим ядом из группы кураре. Эта булавка была ему дана, как заявил Пауэрс, для того, чтобы в случае применения к нему пыток покончить жизнь самоубийством».

Кроме булавки с ядом были обнаружены «бесшумный пистолет с патронами, финский нож, надувная резиновая лодка, комплект топографических карт европейской части СССР и прилегающих к ней стран, средства для разведения костров, сигнализационные шашки, электрический фонарь, компасы, пила, рыболовные снасти и другие предметы и вещи, а также советские деньги в сумме 7500 рублей и ценности (золотые монеты, кольца, наручные часы), которые, как показал Пауэрс, были вручены ему полковником Шелтоном при посадке в самолет и предназначались для подкупа советских людей в случае вынужденной посадки на территории СССР».

Все это снаряжение было изъято у Пауэрса при его задержании.

Пауэрс сотрудничал со следствием и подробно отвечал на задаваемые ему в ходе судебного заседания вопросы. В последнем слове он заявил: «Я обращаюсь к суду с просьбой судить меня не как врага, а как человека, который не является личным врагом русских людей, человека, который никогда еще не представал перед судом ни по каким обвинениям и который глубоко осознал свою вину, сожалеет о ней и глубоко раскаивается».

Суд приговорил Пауэрса к лишению свободы на десять лет, с отбыванием первых трех лет в тюрьме. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал.

Впрочем, в заключении Пауэрс провел всего 21 месяц, и 10 февраля 1962 года в Берлине на мосту Глинке его обменяли на известного советского разведчика (настоящее имя — Уильям Фишер), арестованного и осужденного в США в сентябре 1957 года. Обмен состоялся при посредничестве восточногерманского адвоката Вольфганга Фогеля и американского адвоката Джеймса Донована.

В США Пауэрсу были не слишком рады. Ему предъявили обвинения в том, что он не выполнил своих обязанностей как пилот и не активировал систему самоликвидации аэрофотоаппарата и отснятой пленки, а также в том что он не совершил самоубийство. Впрочем, вскоре обвинения были сняты, а сам Пауэрс продолжил работать в военной авиации.

Американский высотный самолёт-разведчик.

Практический потолок 20 км

Максимальная скорость (км/ч) 850

Дальность полета 3 500 км (1955 г.) 9 600 км (1995 г)

Разведчик U-2 считался неуязвимым до 1 мая 1960 года, когда во время очередного полёта над Советским Союзом этот самолёт был сбит ракетой класса «земля - воздух». Это был последний полет U-2 над СССР

1 мая 1960 года U-2, пилотируемый Ф. Пауэрсом, сбит в районе Свердловска расчётом С-75. Лётчик покинул самолёт и после приземления был задержан.

Ценность самолета U-2 была подтверждена в 1962 году, когда эти самолеты обнаружили подготовку стартовых позиций баллистических ракет на Кубе, а уязвимость подтверждена, когда во время очередного облёта Кубы U-2 под управлением Р. Андерсона был сбит первой же ракетой расчёта С-75 майора И. Герченова.

Эти самолеты-призраки бороздили воздушное пространство Советского Союза в самых его глубинных районах. Пилоты черных монопланов через зоркие объективы рассматривали секретнейшие оборонные и военные объекты в Сибири и Средней Азии, в Центральных районах и Закавказье, в Прибалтике и на Дальнем Востоке. Они были уверены в полной безнаказанности, ибо полеты проходили в стратосфере. Сам всемогущий Ален Даллес был уверен, что в мире нет таких истребителей и ракет, которые могли бы достать его самолеты-призраки. В это верил и президент Дуайт Эйзенхауэр. Но с этим не мог согласиться Никита Хрущев.

Ракетный комплекс С-75

Дальность поражения до 43 км.

Диапазон высот поражения целей 0,4 - 30 км

Максимальная скорость поражаемых целей до 2300 км/ч

Принят на вооружение в 1957 г.

Существовали варианты ракет, снаряжавшихся ядерной боевой частью.

1 мая 1960 г. самолет-шпион Локхид U-2 был сбит боевым расчетом ЗРК С-75 из дивизиона, которым в тот момент командовал майор Михаил Воронов.
Однако мало кто знает о участии в операциях по перехвату U-2 наших летчиков-истребителей. Сегодня мы раскрываем эту тайну.
4 июля 1956 года U-2 совершил первый полет над СССР. Он стартовал с американской авиабазы в Висбадене (Федеративная Республика Германия) и произвел полет над районами Москвы, Ленинграда и Балтийского побережья. В отчете о полете сказано, что он "прошел над двумя наиболее серьезно обороняемыми районами в мире. Полет был удачен. Советская система ПВО не открыла огня". Фотографии, сделанные фотокамерами с фокусным расстоянием в 90 сантиметров, поражали специалистов качеством изображения. "Детали были видны настолько четко, - вспоминали позже специалисты, - что можно было прочесть хвостовые номера на бомбардировщиках".
В июле подразделением "10-10", что дислоцировалось в Висбадене, проведено 5 разведывательных полетов над СССР, самолеты вторгались на высоте свыше 20.000 метров. Были вскрыты многие элементы системы советской ПВО, принципы ее действия, установлены аэродромы истребителей-перехватчиков, позиции зенитной артиллерии, радиолокационных станций. Были запечатлены другие важные оборонные объекты СССР, в частности, базы Военно-Морского флота.

Вспоминает бывший военный летчик Василий Пикалин (1991 год)
"Утром 5 июля 1956 года мы настраивались на командирскую подготовку. Дело в том, что наш 15-й истребительный авиационный Оршанский полк имени Ф.Э. Дзержинского (первый авиационный полк в РККА), дислоцировавшийся на аэродроме Румбула под Ригой, в конце 1955 года приступил к освоению сверхзвукового истребителя МиГ-19.

Фронтовой истребитель/истребитель-перехватчик МиГ-19

Максимальная скорость: 1400 км/ч
Практическая дальность: 2000 км
Практический потолок: 15 600 м
Время набора высоты 15000 м за 2,6 мин
Максимальная взлётная масса: 8832 кг

Принят на вооружение в 1955 г

Первым самолет начал осваивать руководящий состав дивизии и полка. Я был ведомым у заместителя командира дивизии полковника Пирогова, а потому по программе шел на 2-3 упражнения впереди своих сослуживцев.
Так как к 5 июля учебная программа не была завершена, то боевое дежурство полк не нес. Самолеты находились на постоянных стоянках - без подвесных баков. Словом, повторюсь, мы готовились к плановым учебным полетам. Но мне день подарил более сложное испытание. Когда я завтракал в полковой столовой, меня вызвали из помещения. По приказу командира полка полковника Есина на его машине доставили на стоянку, где находился мой самолет. Меня поразило следующее: МИГ был уже готов к вылету, возле него лежали высотнокомпенсирующий костюм и парашют.
Решением командующего армией создана специальная группа для перехвата самолетов-нарушителей. Старший группы -штурман дивизии майор Галушкин, я - как основной исполнитель и капитан Скрипченко. Дежурство мы должны были нести на аэродроме литовского города Кеденяй. Для более эффективного управления нашей группой КП "Дуб" кроме" радиосвязи установил с нами проводную. Схема действий предполагалась следующая. Наводить предполагалось только меня, все остальные самолеты должны быть на земле, так легче управлять. Еще один самолет на перехват должны были направить ВВС Прикарпатского округа. Поясню, что самолет-нарушитель 5 июля прорвался в воздушное пространство СССР на границе раздела ответственности между Прибалтийским и Прикарпатским военными округами. Так вот задействовать планировалось всего два самолета. 5-го было установлено, что нарушитель шел где-то на высоте 20.000 метров, а практический потолок МиГ-19 - 17.800 метров. Мне ставилась задача выйти на высоту 20.000 метров за счет так называемой динамической горки, т.е. самолет после разгона должен был совершить как бы прыжок.
6 июля ранним утром нам сообщили, что над ФРГ совершает полет высотный самолет. Вполне возможно, он пойдет в нашу сторону. Так оно и оказалось. При подлете высотного самолета к Бресту, я был поднят на его перехват. Погода, как хорошо помню, - безоблачная, видимость - отличная. После набора высоты 12.500 метров (высота включения форсажа) с курсом 180 градусов меня стали наводить на "нарушителя", следующего на такой же высоте и противоположным курсом. Вскоре я увидел однотипного "нарушителя" с выкрашенным в красный цвет носом. Оказалось, что 6-го июля в Прикарпатский военный округ с Кубани пришли МиГ-19, и один из них послали на перехват. Вот нас и навели друг на друга. А настоящий нарушитель спокойно прошел над нами в сторону Москвы. Затем, как нам говорили, - на Ленинград, а далее в какую-то скандинавскую страну.
Через день, 8 июля, мне пригнали новый самолет, у моего двигатели практически выработали свой ресурс. К полудню в Кеденяй прилетел командующий армией. Генерал-лейтенант Миронов сообщил: есть решение Генерального штаба наводить на цель только один самолет, мол, основная задача ляжет на вас, Пикалин. Правда, 8-го все было тихо. Но 9 июля многое повторилось из того, что произошло 6-го. Из ГДР, из Группы советских войск в Германии, поступила информация: высотный самолет, движется в направлении СССР. По команде с КП "Дуб" я взлетел с курсом 180 градусов и набрал высоту 12.500 метров, после чего меня развернули на курс - 270 градусов. Самолет-нарушитель в это время пролетал Брест. По истечении некоторого времени новая команда: "Разворот вправо с углом 30 градусов до команды". Тут же мне передали информацию: "Нарушитель находится на удалении 6 километров, высота - 16.000-16.500 метров". Можно было уверенно провести перехват. Меня развернули на 60-70 градусов и передали команду: "Включить форсаж". Я приготовился к атаке.
Но... После включения форсажа, примерно секунд через 15-20, произошел взрыв. Красного цвета лампочка на табло известила - "пожар левого двигателя", он стал как раз резко уменьшать обороты. О случившемся я доложил на КП и развернулся влево на 45-50 градусов, чтобы убедиться визуально, есть ли признаки пожара. Когда убедился, что за самолетом стелется бурый дым, я перекрыл пожарный кран левого двигателя. Сигнальная лампочка погасла, прекратился и дым. Самолет-нарушитель опять безнаказанно пролетел в сторону Москвы, ведь в воздухе, кроме моего, истребителей больше не было. Погода в тот день была отличная, ни облачка, и, видимо, летчик U-2 сфотографировал все, что ему поручили... Прилетевшая из штаба армии комиссия установила - пожар произошел после включения форсажа из-за плохой сварки отводящей трубки от магистрали высокого давления. Топливо поступало в виде эмульсии в пространство между двигателем и фюзеляжем.
Когда U-2 возвращался, на его перехват с аэродрома Румбула были подняты наиболее подготовленные летчики нашего полка. Это командир эскадрильи майор Соколов, командиры звеньев капитаны Коренев и Капустин. Безрезультатно: первый произвел посадку на аэродроме Шауляй, второй - в Польше. Капитан Капустин не дотянул до взлетно-посадочной полосы аэродрома Кеденяй метров 500. Отвернул влево на луг, при посадке протаранил стадо овец и на довольно высокой скорости врезался в разрушенную домовую постройку. Сломал самолет. Сам Капустин остался жив, но стал инвалидом - повредил позвоночник.
Позже был проведен разбор нарушений воздушных границ страны. Командующий армией передал, что Никита Сергеевич Хрущев сказал, что летчик, который собьет высотный самолет-нарушитель, тут же будет представлен к званию Героя Советского Союза, а в материальном плане получит все, что захочет. Было передано и решение министра обороны о том, что такому пилоту сразу же будет присвоено досрочно воинское звание. Я слушал командующего, и меня занимала мысль: как уничтожить нарушителя?.."

Вот исповедь военного летчика полковника в отставке Василия Ивановича Пикалина. Она - наглядное подтверждение тому, что первые попытки пресечь полет высотного самолета положительного результата не принесли. Кстати, сегодня известно, что летчики U-2 знали, что их неоднократно пытались перехватить советские летчики на самолетах МиГ-17 и МиГ-19. Причем знали и то, что за счет динамической горки последний мог в определенных ситуациях достать их. Но пилоты U-2, когда замечали атаку, обыкновенным разворотом уводил из зоны перехвата МИГа.
Однако назвать полеты U-2 воздушными прогулками никак нельзя. Летчики U-2 также гибли, также получали тяжелые увечья. Но об этом чуть позже.
Факт вторжения самолетов в воздушное пространство СССР был обнаружен советскими средствами ПВО, и в ноте от 10 июля правительство СССР охарактеризовало нарушения воздушных границ как "преднамеренное действие определенных кругов США, рассчитанное на обострение отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки", и потребовало прекратить провокационные полеты.
На определенное время полеты над СССР были прекращены. Но соблазн получить новые разведывательные данные был настолько велик, что в 1957 году полеты были вновь возобновлены. В 1957-1959 годах над СССР было проведено около 30 полетов. Причем они стали вестись не только с авиабазы в Висбадене, но и авиабаз Инджирлик (Турция), Атсу (Япония) и других аэродромов, в частности, поднимались с Пешавара (Пакистан). Сфера интересов американских спецслужб на этот раз - глубинные районы СССР - Сибирь, Казахстан, Новая Земля, где создавались и испытывались новые виды стратегических вооружений.

Предоставим слово генерал-полковнику в отставке Юрию Вотинцеву - в апреле 1960 года он являлся командиром корпуса ПВО, штаб которого располагался в Ташкенте:
"Событиям, развернувшимся в Средней Азии 9 апреля I960 года, предшествовали интересные факты. Какие? Все по порядку. В 1955 году, после окончания Военной академии Генерального штаба я был назначен заместителем командующего армией ПВО, которая развертывалась для обороны Москвы. Части ее оснащались зенитной ракетной, системой С-25 "Беркут". Кроме "Беркута", армия имела радиолокационные средства дальнего обнаружения, для того времени совершенные. Они тогда находились в 200 километрах от столицы. И вот, в августе 1957-го, один из узлов дальнего обнаружения восточнее Минска, на высоте примерно 20.000 метров засек цель. Она двигалась через Минск на Москву. За несколько десятков километров до зоны поражения зенитными ракетными комплексами развернулась и ушла на Запад.
Перед специалистами встала сложная задача - идентифицировать цель. Она шла, во-первых, на большой высоте. Во-вторых, удивляло то, что цель "проваливалась" - исчезала временами на экране тогда, когда не должна исчезать, то есть "проваливалась", что называется, на ровном месте. Смущала и скорость, которая на отдельных участках резко отличалась от крейсерской самолета и доходила до скорости полета птицы. Эксперты считали, если на экране радара самолет, то он должен упасть в этот момент. Вместе с тем, отметка от цели на экране радара не могла походить на стаю птиц - на такой высоте они не летают. Природное явление? Шар-зонд, что в то время часто запускались западными спецслужбами? Но как тогда понять, что цель дошла до определенной точки, а потом стала двигаться в обратном направлении - на Запад. Вопросов больше, чем ответов. Словом, цель-"невидимка". Авиации, способной работать на высоте 20.000 метров, ни в Военно-воздушных силах, ни в Военно-Морском Флоте не было, проверку "боем" не проведешь.
Командующий объединением генерал-полковник Константин Казаков доложил о наблюдениях локаторщиков начальнику Генерального штаба маршалу Василию Соколовскому и министру обороны маршалу Родиону Малиновскому. В тот же вечер в моем присутствии на командном пункте объединения состоялось совещание - его вел начальник Генштаба. Факт пролета самолета почти до Москвы был взят под сомнение, как и высота полета цели. Но, отмечу, люди, возглавлявшие тогда Вооруженные Силы, были прозорливыми, решительными, способными принимать верные решения. С разрешения политбюро партии последовал приказ: частям нести боевое дежурство со снаряженными боевыми частями и топливом ракетами. Не знаю, были ли замечены Господом Богом или спецслужбами Запада проводимые нами мероприятия - транспортировка ракет, установка их на стартовых позициях и т.д., но попыток приблизиться к Москве "невидимки" больше не предпринимали.
Однако с "невидимками" мне пришлось еще встретиться. В мае 1959-го я возглавил отдельный Туркестанский корпус ПВО - впоследствии корпус ПВО ТуркВО. Части объединения располагались на территории пяти республик. К слову, корпус был слаб по своему составу. В него входило всего два полка истребительной авиации на самолетах МиГ-17 и МиГ-19 и восемь радиотехнических полков и батальонов с РЛС устаревшего парка, типа П-8, Л-10. Это, можно сказать, двухкоординатные станции. Они определяли азимут и дальность до цели, с определением же высоты локаторы справлялись не всегда...
И вот, когда я знакомился с частями корпуса, в авиационном полку (а это был первый полк советских асов в Великую Отечественную) командир подполковник Горюнов рассказал загадочную историю. За 3-4 месяца до моего назначения, где-то в феврале 1959-го, современная, по тому времени станция П-30, единственная, кстати, в части, обнаружила воздушную цель на высоте 20.000 метров. На запросы она не отвечала. Было сделано предположение, что цель вторглась в воздушное пространство СССР. На ее перехват на самолете МиГ-19 был поднят опытный летчик, командир эскадрильи. Он сумел разогнать МиГ и за счет динамической горки вышел на высоту примерно 17,5 тысяч метров. Сообщил, что видит над собой выше на 3-4 тысячи самолет. Но на высоте 17,5 тысяч метров МиГ-19 продержался несколько секунд и стал сваливаться. Понятно, летчик потерял цель из видимости. Потеряли ее вскоре и локаторы, а точнее единственный, который видел - П-30.
Когда пилот приземлился, то доложил результаты своего наблюдения. Он нарисовал самолет, что видел. Крестообразный, с большими крыльями. Об этом сообщили в Москву, в Главный штаб Войск ПВО страны. Оттуда вскоре прибыл с группой специалистов командующий истребительной авиацией генерал-полковник авиации Евгений Савицкий. Москвичи долго беседовали с летчиком, анализировали полученные данные. Итог работы комиссии озадачил весь полк - наблюдения пилота, поднимавшегося на перехват "невидимки", были взяты под сомнение. Савицкий заявил: летчик выдумал, что наблюдал цель при подъеме, дескать, отличиться захотел, заработать награду. Создавалось впечатление, что у комиссии была твердая уверенность - таких самолетов, которые бы могли несколько часов держаться на высоте 20.000 метров, нет в природе..."

...Американская авиабаза Инджирлик, располагавшаяся близ турецкого города Адана, была достаточно известным объектом в мире. Потому в США официально объявили, что здесь будет дислоцироваться и эскадрилья НАСА по изучению погодных условий. Вскоре появились "научно-исследовательские" самолеты. А затем и пилоты с довольно- таки разнообразной подготовкой. Эмиссары Центрального разведывательного управления разъезжали по базам ВВС и вербовали лучших молодых пилотов для новой службы "10-10". Вызывали летчика в штаб и предлагали ему полетать на суперсамолетах. Тут же обещали оклад в три раза выше существовавшего - до 2.500 тысяч долларов в месяц. Многие пилоты соглашались. И только когда они заключали секретный контракт с ЦРУ, им объясняли, что новая работа связана с разведывательной деятельностью. На долю пилотов, прибывших в Инджирлик, выпало самое сложное - "открыть" южную границу Советского Союза.
Впрочем, все по порядку.
Деятельность эскадрильи возможно осталась бы в тайне до сегодняшнего дня, если бы секреты не раскрыл Френсис Пауэрс, чей самолет был сбит 1 мая 1960 года над Свердловском - сам он выбросился с парашютом. Летчик поведал, что проходило в 1956-1957 годах. Пилоты поднимались с аэродрома Инджирлик и летели на восток Турции до города Ван, расположенного на берегу одноименного озера. После этого брали курс на столицу Ирана. Пролетев над Тегераном, направлялись в восточном направлении, проходили возле Каспийского моря. Пролетали затем южнее города Мешхеда, пересекали ирано-афганскую границу и далее - вдоль афгано-советской границы. Поворот неподалеку от Пакистана, и по старому маршруту на аэродром Инджирлик...
9 апреля 1960 года, ближе к рассвету, из одного ангара аэродрома в Пешаваре (Пакистан) выкатили самолет. Под светом фар машин его черное покрытие в восточной ночи отдавало такими неестественными бликами, что даже авиаспециалисты, прибывшие сюда из США давно, морщились от них. U-2 сюда был доставлен ранее, и пилот, которому предстояло совершить сложнейший полет, только мог догадываться, что это сделал кто-то из его сослуживцев с авиабазы Инджирлик. Он уточнил несколько моментов у полковника Вильяма Шелтона, застегнул комбинезон и, ответив на рукопожатие, направился к U-2.
Шелтон проводил его холодным спокойным взглядом. Летчик должен был принести новую славу подразделению "10-10". Провала полковник не ждал. Впрочем, если бы что-то случилось неприятное, то тень в этом случае не пала бы на "10-10" и вообще на его страну. На самолете, как и на комбинезоне летчика, - никаких опознавательных знаков. Планировалось, что пилот мог попасть "в плен" только мертвым. Для этого под его сиденьем находилось три фунта циклониита, что разнесли бы на мелкие кусочки не только машину, но и летчика.
За несколько минут стартовавший U-2 набрал высоту более 18 тысяч метров. Слева был Афганистан, справа в лучах солнца лежал Китай, а впереди - Советский Союз, главный объект изучения, которого страшились многие пилоты "10-10". Летчик ВВС США, завербованный ЦРУ, посмотрел вниз, потом на приборы - U-2 пересекал границу - и установленным сигналом (два щелчка) передал по радиосвязи об этом. Передал и продолжил полет. Чуть позже он включит фотоаппараты и другую разведывательную аппаратуру. Перед ним стояла архисложная задача, пожалуй, труднее, чем позже поставят перед Френсисом Пауэрсом. В чем сложность?
Предстояло пролететь над четырьмя сверхсекретными оборонными объектами Советского Союза - над Семипалатинским ядерным полигоном, находившейся рядом с ним базой стратегических бомбардировщиков Ту-95, полигоном зенитных ракетных войск противовоздушной обороны близ Шары-Шагана и ракетным полигоном близ Тюра-Там, названного позже космодромом Байконур. Вот эти объекты и предстояло осмотреть всевидящим оком фотоаппаратов и другой разведаппаратуры. Первым на намеченном маршруте был Семипалатинский ядерный полигон.
Из материалов расследования факта нарушения Государственной границы СССР:
"9 апреля 1960 года в районе Памира, 430 километров южнее города Андижан, через государственную границу СССР со стороны Пакистана перелетел иностранный самолет. Радиолокационными постами отдельного корпуса ПВО Туркестанского военного округа из-за преступной беспечности нарушитель был обнаружен в 4 часа 47 минут, когда углубился на нашу территорию более чем на 250 километров. Указанный нарушитель вышел к Семипалатинску..."

Документ, казалось бы, вещь неоспоримая, но...
Вот что говорит по этому поводу генерал-полковник в отставке Юрий Вотинцев:
"9 апреля, примерно часов в семь утра по местному времени с КП корпуса оперативный дежурный доложил: РЛС, что была расположена па Иссык-Куле, на высоте 4,5 тысячи метров над уровнем моря, неподалеку от границы засекла цель. Она пересекла границу и пошла строго на Север. С аэродрома мы подняли 4 истребителя МиГ-19, а вот они-то и не обнаружили цели..."
Как же тогда быть с положениями документов, которым неподвластно время? Может быть, Юрия Всеволодовича Вотинцева подвела память? Может быть, случай, происшедший 9 апреля, он отождествляет с первомайским, когда летел Пауэре? "Нет, - уверенно говорит Вотинцев, - я хорошо помню, как мне докладывали об обнаружении цели. Я лично поднимал самолеты на перехват".
Анализ документов, опрос участников тех событий подводит к следующему выводу. Цель могла быть и обнаружена, но ее проводка осуществлялась с провалами, у боевого расчета не было уверенности, что они "ведут" нарушителя гос границы, и на главную сеть оповещения противовоздушной обороны самолет-шпион был выдан с опозданием. А именно - в 4 часа 47 минут по московскому времени, когда тот уже отмахал свыше 200 километров над советской территорией.
Здесь необходимо и такое пояснение. В задержке с выдачей цели на оповещение виноваты и центральные управления Министерства обороны и Главный штаб Войск ПВО страны. Вспомним приезд генерала Евгения Савицкого в Ташкент в феврале 1959 года, когда самолет "невидимка" барражировал в небе советских среднеазиатских республик. Тогда он заявил, что не мог на такой большой высоте (20.000 метров) долго держаться самолет. Понятно, подобный инструктаж военачальника из Москвы не мог не отразиться на действиях боевых расчетов ТуркВО через два месяца. Автор повествования интересовался у участников тех событий, знали ли они о самолете U-2 в то время. "Слышал о нем, - сказал в беседе генерал-лейтенант в отставке Аркадий Ковачевич, - еще до перевода на юг, когда служил в Прибалтике". То же самое говорили и другие летчики, что проходили службу в западных регионах СССР. Слышали... Вот, видимо, слышала и советская военная разведка. А надо было бы подробно знать о самолете, его возможностях.
Конечно, все полеты Локхид U-2 проводились в глубокой тайне, но у Центрального разведывательного управления США шло не все так гладко, и, думается, была возможность для того, чтобы выяснить все нюансы о моноплане. У американцев были неудачи. На одном U-2, что вторгся в пределы СССР в районе Прибалтики, отказал двигатель. Тогда помог сам Господь Бог. Двигатель запустился на высоте, где еще беспомощна была зенитная артиллеристы. Потом последовала неудача в Китае. Неполадки в двигателе самолета-шпиона помогли истребителям КНР вплотную приблизиться к планеру. Пилоту американских военно-воздушных сил (а им оказался китаец по национальности) пришлось прибегнуть к самому последнему, что предлагалось пилотам U-2 -взорвать самолет. Настоящий провал, можно сказать, последовал 24 сентября 1959 года. Тогда в 65 километрах от Токио на планерном аэродроме один из "призраков" совершал вынужденную посадку, что-то стряслось с двигателем, когда он планировал над Сибирью. Летчик не дотянул до японских островов, но приземлился на гражданском аэродроме. На нем самолет и летчик пробыли всего четверть часа. Все бы, как говорится, ничего, если бы один дотошный японский планерист не оказался журналистом и не успел сделать фотографию. На следующий день она появилась в газете. Более того, журналист собрал свидетельства очевидцев. Приводились наблюдения, из которых выходило: самолет использовал турбодвигатель только для того, чтобы набрать высоту, а затем с выключенным двигателем долгое время беззвучно планировал. Вне сомнения, делался вывод, это самолет для метеорологических исследований, но его, видимо, можно использовать и в разведывательных целях.
Кроме того, на носу самолета было замечено маленькое окошко, какое бывает только на самолетах-разведчиках. Смущал вид самолета. Черный цвет, отмечал автор в комментарии, нужен только для поглощения лучей радара. Разумеется, на поднятый шум тогда не могли не обратить внимания спецслужбы СССР и, видимо, обратили. И все-таки, несмотря на то, что с сентября пятьдесят девятого минуло полгода, в апреле 1960 года в СССР не имели полных данных об LJ-2. А поэтому к встрече "гостя" на юге нашей страны воины противовоздушной обороны оказались не совсем готовы.

Утро 9 апреля 1960 года для летчиков противовоздушной обороны майора Бориса Староверова и капитана Владимира Назарова выдалось на редкость напряженным. Впрочем, предоставим слово самим участникам тех событий.
"В то утро мы дежурили с Володей Назаровым, когда объявили повышенную готовность, - рассказывает полковник в отставке Борис Староверов. - Сообщили, что иностранный самолет пересек Государственную границу на юге. Мы заняли места в самолетах. Комполка Иван Гаркавенко назначил Володю ведущим, меня - ведомым. Справедливое решение. Хотя мы были оба командирами эскадрилий, налет, у него на Су-9 до 100 часов, а у меня, как говорится, всего-ничего. Так уж получилось, что, пожалуй, Назаров являлся одним из самых подготовленных летчиков на Су-9 в наших войсках..."
Прервем рассказ Староверова и отметим - тому были свои причины. Истребительная авиация противовоздушной обороны появилась в Сибири в 1957-м, когда на имеющиеся там аэродромы стали прибывать из Московского, Бакинского округов ПВО, из других регионов страны пилоты, которые до этого освоили различные модификации самолетов МиГ-17 и МиГ-19.
Полк, в котором служили Назаров и Староверов, также получил самолеты двух типов - МиГ-19СВ (самолет высотный) и МиГ-17П (перехватчик). Их первоначально и осваивали летчики.

Истребитель-перехватчик Су-9

Максимальная скорость: 2 230 км/ч
Практическая дальность: 1 800 км
Практический потолок: 20 000 м

Вооружение
6 управляемых ракет «воздух-воздух»

Принят на вооружение в 1959 году.

1962 г. абсолютные мировые рекорды:

Высоты - 21 270 м
скорости - 2337 км/ч.

Летом 1959-го появились первые серийные Су-9. Производились они в Новосибирске. Тогда была создана группа летчиков (возглавляли ее генерал Евгений Савицкий и полковник Анатолий Карех из главкомата Войск ПВО), которая принимала новые самолеты на заводе и перегоняла в полки - в разные уголки страны. В нее и вошел Владимир Назаров. Там он приобрел большой опыт пилотирования Су-9. Изо дня в день увеличивался его налет. Назаров так пилотировал истребитель, что заводчане предложили: переходи к нам испытателем. Но летчик не был отпущен командованием и занимался перегонкой до февраля 1960 года.
У себя в полку Назаров выступал как инструктор, получилось так, что Староверова в полет "выпускал" он. Но до 9 апреля Борис сумел совершить только несколько полетов - пробыл в воздухе около 4 часов. Самолеты в полк поступали сырые, часто случались отказы. Полк получил 12 единиц, но летало 2-4 истребителя, остальные ремонтировались, точнее доводились заводчанами. И еще штрих, характеризующий подготовку наших летчиков. До 9 апреля они не стреляли ракетами "воздух-воздух", а другого оружия на борту Су-9 не имелось. И все-таки шанс сбить U-2 9 апреля, по утверждению летчиков, был большой. U-2 - идеальная цель. Требовалось только выйти на высоту 20.000 метров и пустить ракету. Такая возможность, судя по всему, была.
"Конечно, отсутствие опыта стрельбы ракетами недостаток мощный, - говорил в беседе автору заметок Борис Староверов. - Но ракеты были с самонаводящимися головками. И потом мы, летчики, пятидесятых, фронтовое поколение, не задумывались особо (так уж были воспитаны), пошли бы на таран. Впрочем, нам потом и была поставлена такая задача. Но минуты бежали, а команды на взлет нет. Мы, понятно, волнуемся, самолет-шпион уже под Семипалатинском... Нас мучили два вопроса. Первый: почему так долго не поднимают, нарушитель улизнет! И второй: как мы пойдем на Семипалатинск? На обратный путь у нас топлива не хватит. Значит, нужен аэродром для посадки.
Мы знали, что под Семипалатинском есть сверхсекретный объект, а неподалеку аэродром, "Москва - 400" называли его в нашей среде. Однако в инструкции для производства полетов, где указываются запасные аэродромы, его не было. Поэтому найти взлетно-посадочную полосу, не зная частот приводных станций, трудно. А лететь в никуда на скоростном истребителе...
Где-то через час после объявления готовности в полк прибыл начальник авиации нашей армии ПВО генерал Яков Пазычко. "Трусы! Вылетайте немедленно, - сразу закричал он. -Идите вдоль Иртыша, там найдете аэродром, а оттуда вас наведут на цель". Мы возразили: кто нас будет наводить? С тем аэродромом у нас нет связи. А если наведут, что нам делать после проведения атаки - катапультироваться? Генерал остыл и принял наши возражения
Кому-то из читателей непонятно пока: почему нужно катапультироваться, когда аэродром рядом, пусть и другого ведомства? Кто-то справедливо воскликнет: сложность-то в чем? Позвони, узнай данные и взлетай смело. Наконец, необходимые сведения можно передать пилотам в полете. Конечно, так могло и должно быть, но... Тогда создалась до того нелепая ситуация, что дальнейший ход событий, о котором расскажу, уже за пределами здравого смысла. Из полка ушло сообщение "на верх", пара Су-9 готова к взлету, может идти на перехват нарушителя госграницы, дайте координаты запасного аэродрома. А оттуда запрос: аэродром, о котором спрашиваете, секретный, есть ли у летчиков соответствующие допуски? Понятно, соответствующих допусков у нас не было. Последовало: пусть сидят и ждут. Часа два - два с половиной сидели в гермошлемах, высотнокомпенсирующих костюмах, они сильно жмут, но дело-то, конечно, не в этом. Американский летчик-шпион летает над стратегическим объектом, фотографирует, а нас туда боятся допустить - а вдруг узнает, что лишнего о секретных площадках ядерщиков. Все это, понятно, повторюсь, за чертой здравого смысла..."
Проведенный анализ показывает, что "разрешение" воспользоваться летчикам ПВО взлетно-посадочной полосой военно-воздушной базы стратегических бомбардировщиков Ту-95, что располагалась близ Семипалатинского полигона, было востребовано аж в правительстве СССР. До этого вопрос прорабатывался в главных штабах Войск ПВО, ВВС, Комитете государственной безопасности. Интересная картина получилась: U-2 бороздит небо над ядерным полигоном, над базой стратегических бомбардировщиков, а главком Войск ПВО страны маршал Сергей Бирюзов сидит и ждет: дадут его самолетам разрешение на взлет или нет.

Американский лётчик, в 1950-е годы выполнял разведывательные миссии. Сбит над СССР в 1960 году, что привело к кризису в советско-американских отношениях.

Родился в Дженкинсе, штат Кентукки, в семье шахтёра (позднее - сапожника). Окончил колледж Миллиган близ города Джонсон-Сити, штат Теннесси.

С мая 1950 года добровольно поступил на службу в американскую армию, обучался в школе военно-воздушных сил в городе Гринвилл, штат Миссисипи, а затем на военно-воздушной базе в окрестностях города Феникса, штат Аризона. Во время учёбы летал на самолетах Т-6 и Т-33, а также на самолете F-80 После окончания школы служил летчиком на различных военно-воздушных базах США, будучи в звании старшего лейтенанта. Летал на истребителе-бомбардировщике F-84. Он должен был участвовать в Корейской войне, однако перед отправкой на театр военных действий у него возник аппендицит, а после излечения Пауэрс был завербован ЦРУ как опытный лётчик и уже не попал в Корею. В 1956 году в звании капитана покинул военно-воздушные силы и полностью перешёл на работу в ЦРУ, где его привлекли к программе самолётов-разведчиков U-2. Как показал Пауэрс на следствии, за выполнение разведывательных заданий ему был установлен ежемесячный оклад в сумме 2500 долларов, тогда как в период службы в военно-воздушных силах США ему выплачивали 700 долларов в месяц.

После привлечения к сотрудничеству с американской разведкой он был направлен для прохождения специальной подготовки на аэродром, расположенный в пустыне штата Невада. На этом аэродроме, являвшемся одновременно частью атомного полигона, он в течение двух с половиной месяцев изучал высотный самолет Lockheed U-2 и осваивал управление оборудованием, предназначенным для перехвата радиосигналов и сигналов радиолокационных станций. На самолетах этого типа Пауэрс совершал тренировочные полеты на большой высоте и на большие расстояния над Калифорнией, Техасом и северной частью США.

После специальной подготовки Пауэрс был направлен на американо-турецкую военную авиационную базу Инджирлик, расположенную вблизи города Аданы. По заданию командования подразделения «10-10» Пауэрс с 1956 года систематически совершал на самолете U-2 разведывательные полеты вдоль границ Советского Союза с Турцией, Ираном и Афганистаном.

События 1 мая 1960 года

1 мая 1960 года Пауэрс выполнял очередной полёт над СССР. Целью полёта была фотосъёмка военных и промышленных объектов Советского Союза и запись сигналов советских радиолокационных станций. Предполагаемый маршрут полёта начинался на военно-воздушной базе в Пешаваре, проходил над территорией Афганистана, над территорией СССР с юга на север на высоте 20000 метров по маршруту Аральское море - Свердловск - Киров - Архангельск - Мурманск и завершался на военной авиабазе в Будё, Норвегия.

Самолёт U-2 нарушил государственную границу СССР в 5:36 по московскому времени в двадцати километрах юго-восточнее города Кировабада, Таджикской ССР, на высоте 20 км. В 8:53 под Свердловском самолёт был сбит ракетами класса «земля-воздух» из ЗРК С-75. Первая выпущенная ракета ЗРК С-75 попала в U-2 недалеко от Дегтярска, оторвала у самолёта Пауэрса U-2 крыло, повредила двигатель и хвостовую часть, для надёжного поражения было выпущено ещё несколько зенитных ракет (всего в тот день было выпущено 8 ракет, о чём не упоминалось в официальной советской версии событий). В результате случайно был сбит советский истребитель МиГ-19, который летел ниже, не имея возможности подняться на высоту полёта U-2. Пилот советского самолёта, старший лейтенант Сергей Сафронов , погиб и посмертно награждён орденом Красного Знамени. Кроме того, на перехват нарушителя был поднят одиночный Су-9. Этот самолёт перегонялся с завода в часть и не нёс вооружения, поэтому его пилот Игорь Ментюков получил приказ таранить противника (при этом у него не было шансов спастись - из-за срочности вылета он не надел высотно-компенсационный костюм и не мог безопасно катапультироваться), однако не справился с задачей.

Пауэрс после поражения U-2 зенитной ракетой выпрыгнул с парашютом и по приземлении был задержан местными жителями в районе деревни Косулино. По инструкции Пауэрс должен был воспользоваться катапультируемым креслом системы аварийного покидания самолёта, однако не сделал этого, и на большой высоте, в условиях беспорядочного падения машины выпрыгнул с парашютом. При изучении обломков самолёта U-2 было обнаружено наличие в системе катапультирования взрывного устройства большой мощности, команда на подрыв которого выдавалась при попытке катапультирования.

19 августа 1960 года Гэри Пауэрс был приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР по статье 2 «Об уголовной ответственности за государственные преступления» к 10 годам лишения свободы, с отбыванием первых трёх лет в тюрьме.

11 февраля 1962 года в Берлине на мосту Глинике Пауэрса обменяли на советского разведчика Вильяма Фишера (он же Рудольф Абель). Обмен состоялся при посредничестве восточногерманского адвоката Вольфганга Фогеля.

Память

В Окружном доме офицеров Свердловска долгое время находилась небольшая экспозиция, посвященная сбитию Пауэрса: обломки обшивки самолета, гарнитура, по которой был отдан приказ о поражении, макет ракеты, сбившей самолёт-нарушитель.

Жизнь по возвращении в США

По возвращении в США первоначально Пауэрса обвиняли в том, что он не смог уничтожить разведывательное оборудование своего самолёта или в том, что он не совершил самоубийство при помощи особой отравленной иглы, которая ему была выдана. Однако военное дознание сняло с него все обвинения.

Пауэрс продолжил работу в военной авиации, но данных о его дальнейшем сотрудничестве с разведкой нет. В период с 1963 по 1970 Пауэрс работал в фирме Локхид лётчиком-испытателем. Затем он стал радиокомментатором на радиостанции KGIL, а затем пилотом вертолёта в агентстве радиотелевизионных новостей KNBC в Лос-Анджелесе. 1 августа 1977 года он погиб при катастрофе пилотируемого им вертолёта, возвращаясь со съёмок тушения пожара в окрестностях Санта-Барбары. Вероятной причиной падения стал недостаток топлива. Вместе с Пауэрсом погиб оператор телекомпании Джордж Спирс. Похоронен на Арлингтонском кладбище.

Несмотря на неудачу его знаменитого разведывательного полёта, Пауэрс в 2000 году был посмертно награждён за него (получил Медаль военнопленного, Крест за выдающиеся лётные заслуги, Памятную медаль национальной обороны).

1 мая 1960 года американский самолет-разведчик Lockheed U-2, пилотируемый летчиком Фрэнсисом Пауэрсом (Francis Powers), нарушил воздушное пространство СССР и был сбит в районе города Свердловска (ныне Екатеринбург).

Это был далеко не первый полет, совершенный U-2 над территорией СССР. Этот самолет, высота полета которого составляла 20-24 километра , идеально подходил для шпионских целей, поскольку был недосягаем ни для истребителей, ни для зенитчиков.

Летая на такой высоте в стратосфере, такие самолеты могли фотографировать интересующие их объекты, причем качество фотографий позволяло разглядеть даже номера на самолетах, стоящих на аэродромах.

Техническое превосходство этого высотного разведчика над всеми другими машинами подобного типа позволило американцам в течение нескольких лет безнаказанно совершать полеты над особо важными объектами на территории СССР. За неуязвимость для средств противовоздушной обороны в Соединенных Штатах U-2 нарекли Dragon Lady ("Леди Дракон").

Пилоты, участвовавшие в разведывательных полетах, выступали в качестве "гражданских" лиц без каких-либо документов, сами же самолеты, отправлявшиеся на "дело", не имели опознавательных знаков.

Попытки перехвата американских высотных разведчиков, нарушавших воздушное пространство СССР, предпринимались неоднократно советскими истребителями МиГ-19, но разница в высоте полета не позволяла им сбить нарушителя.

Ситуация изменилась 1 мая 1960 года . Рано утром в этот праздничный для советских граждан день самолет-разведчик U-2 под управлением старшего лейтенанта ВВС США Френсиса Пауэрса вылетел с базы Пешавар (Пакистан) в сторону границы СССР с очередным разведывательным заданием — операция "Оверфлайт" (Overflight — "Перелет"), целью которой была фотосъёмка военных и промышленных объектов и запись сигналов советских радиолокационных станций.

Маршрут полета пролегал через территорию Афганистана, значительную часть территории СССР — Аральское море, Свердловск, Киров и Плесецк — и завершался на авиабазе Будё в Норвегии.

Чтобы не выдать себя, пилоту строжайше запретили поддерживать радиосвязь и с аэродромом в Пешаваре, и с американской базой в Инджирлике (Турция). Пауэрс пересек советскую границу в 5.36 по московскому времени юго-восточнее города Пянджа (с 1963 года — Кировабад, Таджикистан) и с этого момента постоянно сопровождался радиолокационными станциями (РЛС) войск противовоздушной обороны (ПВО) СССР. Но раз за разом попытки перехватить U-2 заканчивались неудачей. Пауэрс уже миновал Тюратам (полигон Байконур, Казахстан), прошел вдоль Аральского моря, оставил позади Магнитогорск и Челябинск, почти подошел к Свердловску, а ПВО не могло с ним ничего сделать — самолетам не хватало высоты, а зенитные ракеты наземного базирования почти нигде еще не стояли.

Когда Пауэрс приблизился к Свердловску , с находящегося неподалеку аэродрома Кольцово был поднят случайно оказавшийся там высотный истребитель-перехватчик Су-9, у которого практический потолок до 20 километров. Но у самолета отсутствовало вооружение, так как его перегоняли с завода к месту службы, а летчик был без высотно-компенсирующего костюма. Поэтому пилоту было приказано уничтожить американский самолет-разведчик тараном. Однако из-за ошибок оператора наведения и отказа бортовой радиолокационной станции таран не состоялся. Летчик смог сделать только одну попытку из-за нехватки топлива, так как на такую высоту Су-9 мог подняться только на полном форсаже.

После неудачной попытки тарана с аэродрома под Свердловском были два МиГ-19 под управлением капитана Бориса Айвазяна и старшего лейтенанта Сергея Сафронова. Американский самолет-шпион уже пробыл в воздушном пространстве Советского Союза больше трех часов, зайдя на глубину 2,1 тысячи километров от границы. Он сфотографировал закрытый "атомный" город Челябинск-40. На расстоянии 30 километров к юго-востоку от Свердловска Пауэрс изменил курс, повернув на 90 градусов. Его следующей целью был Плесецк.

В это время U-2 вошел в зону действия ракетного дивизиона, на вооружении которого стояли зенитные ракетные комплексы С-75, принятые на вооружение в конце 1950-х годов и способные поражать цели на высоте более 25 километров.

В 8.53 первая выпущенная ракета ЗРК С-75 подошла к U-2 сзади, но радио-взрыватель сработал преждевременно . Взрыв оторвал хвостовую часть самолета, и машина, клюнув носом, стала падать. Пилот Пауэрс не стал использовать катапультное кресло.

Позже он утверждал, что в нем находилось взрывное устройство, которое должно было сработать при катапультировании, чтобы самолет не попал в руки противника. Пауэрс, дождавшись высоты, когда можно было дышать без кислородного прибора, выбрался из разваливающегося на части самолета и выпрыгнул с парашютом.

После того, как U-2 рассыпался в воздухе, оператор РЛС принял отвалившиеся обломки за выпущенные противником радиолокационные помехи. В горячке боя никто не мог понять, попала ракета в цель или у нее сработал самоликвидатор, уничтожен нарушитель или нет, и сколько вообще целей в воздухе. Потому было решено работать по U-2 дальше, и соседний дивизион ЗРК С-75 дал залп по цели. Одна из ракет второго залпа едва не поразила Су-9.

Под этот же ракетный залп попали два истребителя МиГ-19, преследовавшие нарушителя. Машину Сергея Сафронова сбили, летчик погиб, а его напарнику, успевшему заметить идущую к его самолету ракету, в пикировании удалось выйти из-под удара.

Пауэрс приземлился недалеко от уральской деревушки, где его и взяли в плен местные жители. Позже летчика доставили вертолетом на аэродром под Свердловском, а затем отправили в Москву.

Обломки U-2 были разбросаны на огромной площади, но почти все собраны — в том числе найдены относительно хорошо сохранившиеся передняя часть фюзеляжа с центропланом и кабиной летчика с оборудованием, турбореактивный двигатель и хвостовая часть фюзеляжа с килем. Почти на всех узлах и агрегатах стояла маркировка американских фирм, а разведаппаратура, блок подрыва самолета и личное оружие пилота неопровержимо свидетельствовали о военном предназначении самолета. Позднее в московском Парке культуры и отдыха имени Горького была организована выставка трофеев.

После распространения информации об уничтожении U-2 американцы, думая, что никаких улик не сохранилось, вообще отрицали сам факт преднамеренного нарушения границы. Затем было заявлено, что пилот заблудился. Но советская сторона опровергла это заявление, предоставив доказательства в виде обломков самолета и показаний самого пилота.

Американской администрации пришлось признать, что ее разведывательные самолеты продолжают облетать на большой высоте советскую территорию для мониторинга военных приготовлений (раньше Вашингтон это отрицал). В результате не состоялся саммит в Париже (Франция), на котором планировалось обсудить ситуацию в разделенной Германии, возможность контроля над вооружениями, запрещения ядерных испытаний и ослабление напряженности между СССР и США. Был отменен намеченный на июнь 1960 года визит президента США Дуайта Эйзенхауэра в Москву.

Военнослужащие, отличившиеся в операции по уничтожению самолета-шпиона, . Ордена и медали получил 21 человек, ордена Красного Знамени были удостоены старший лейтенант Сергей Сафронов и командиры зенитных ракетных дивизионов.

Военная коллегия Верховного суда СССР в августе 1960 года приговорила Пауэрса к десяти годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме по статье "шпионаж", но в заключении американский летчик провел всего 108 дней. В феврале 1962 года в Берлине Пауэрса обменяли на советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя — Вильям Фишер) — согласно достигнутой правительствами СССР и США договоренности.

После возвращения в США пилота в следственной комиссии, проверке на детекторе лжи. Он был полностью реабилитирован. В октябре 1962 года Пауэрс закончил свою карьеру в Центральном разведывательном управлении и перешел на работу в фирму Lockheed, где проводил летные испытания U-2. В 1970 году после того, как он написал книгу воспоминаний "Операция "Оверфлайт", вызвавшую неудовольствие многих руководителей разведки США, летчика уволили. После этого он начал летать на вертолете, сначала в качестве "зеленого патруля", а затем в агентстве радиотелевизионных новостей в Лос-Анджелесе. В августе 1977 года он погиб при крушении пилотируемого им вертолета, когда возвращался со съемок тушения пожара в Санта-Барбаре.

В 2011 году ВВС США посмертно наградили Фрэнсиса Пауэрса Серебряной звездой за "мужество, проявленное им во время жестоких допросов советскими следователями" и несгибаемость перед лицом "обманов, интриг, оскорблений и угрозы смерти". С прошением о рассмотрении возможности награждения Пауэрса в ВВС обратился сын летчика, основатель музея "холодной войны" в штате Виргиния (США).

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников

1 мая 1960 года дивизион ПВО под Свердловском сбил американский высотный самолёт-разведчик Lockheed U-2, который пилотировал Фрэнсис Гэри Пауэрс. Американский лётчик был захвачен живым, также удалось захватить новейшую шпионскую аппаратуру, что привело к политическому и дипломатическому скандалу мирового уровня. Пауэрс получил десять лет лишения свободы за шпионаж, но спустя полтора года был обменян на советского разведчика Рудольфа Абеля. Лайф выяснил подробности одного из самых громких международных скандалов холодной войны.

Жизнь Пауэрса до знаменитого скандала была практически ничем не примечательна. Он родился в 1929 году в семье шахтёра, и армия стала для него социальным лифтом. Отец Пауэрса мечтал, что сын получит медицинское образование и станет врачом. По мнению Пауэрса-старшего, только это могло спасти его единственного сына (всего в семье было шесть детей) от прозябания в шахтёрском захолустье.

Однако у Фрэнсиса были другие планы, и после окончания колледжа он завербовался в ВВС. Это произошло в начале 50-х годов. В тот момент в активной фазе находилась корейская война, где американские пилоты играли весьма активную роль. Пауэрс должен был быть отправлен на фронт, но его спасла болезнь. Незадолго до переброски его подразделения в Корею у него случился приступ аппендицита, и на войну он так и не попал.

Пауэрс прослужил четыре года обычным пилотом истребительной эскадрильи, летая на F-84 Thunderjet - одном из первых американских реактивных истребителей. В начале 1956 года Пауэрсу поступило предложение, от которого он не смог отказаться. Ему предложили поработать на ЦРУ, выполняя разведывательные полёты на новейшем высотном самолёте-разведчике U-2. Этот самолёт едва начал производиться, а ЦРУ уже развернуло подготовку пилотов для него.

U-2 был уникален для своего времени. Главным его преимуществом была высотность. Рабочая высота самолёта составляла 21 тысячу метров. На этих высотах самолёт был практически недосягаем для стандартных перехватчиков и, как предполагалось, даже системам ПВО будет достаточно трудно поразить его с земли. Ещё одним бонусом самолёта была уникальная фотокамера, которая способна была делать снимки с рабочей высоты в очень высоком разрешении.

Пауэрс недолго думал над предложением и сразу же согласился. Он всего несколько месяцев назад женился, так что прибавка к зарплате была ему весьма кстати. Оклад пилота U-2 был в три с половиной раза выше стандартного оклада лётчика-истребителя.

Правда, и спрос с пилотов этого самолёта был совсем другой. Поскольку технологии считались сверхсекретными, необходимо было исключить их попадание в руки противника. При катапультировании срабатывала система самоуничтожения, чтобы захваченный самолёт невозможно было восстановить. Кроме того, каждый пилот вылетал на задание, имея при себе булавку, отравленную специальным токсином. Она была прикреплена к серебряному доллару. Если пилот понимал, что попадание в руки противника неизбежно и он не сможет сохранить тайну на допросах, ему следовало покончить с собой, чтобы исключить возможность выдачи каких-либо сведений о самолёте и применённых в нём технологий.

К тому же самолёт был исключительно сложен в пилотировании, а многочасовые разведывательные полёты в условиях тотального радиомолчания и плохой управляемости самолёта были серьёзным стрессом даже для самых подготовленных пилотов.

В первую очередь U-2 был предназначен для разведывательных полётов над территорией Советского Союза. Как правило, пилоты стартовали с базы Инджирлик в Турции, облетали территорию СССР и возвращались на одну из европейских авиабаз.

Поначалу президент Эйзенхауэр с опаской отнёсся к идее регулярных полётов над советской территорией из-за того, что вероятность инцидентов, которые приведут к международному скандалу и обострению обстановки, была достаточно высокой. Однако первый пробный полёт самолёта над СССР оправдал ожидания. Самолёт провёл глубокую разведку и даже был обнаружен советскими средствами ПВО. Но никаких попыток помешать ему не предпринималось, СССР ограничился только нотой протеста.

Это убедило американцев в том, что U-2 будет неуязвим на советской территории, поскольку его просто нечем сбить. Ни один советский самолёт не способен достичь такой высоты, а зенитно-ракетные системы также не обладали на тот момент необходимыми характеристиками. Максимальная высота поражения комплекса С-25, стоявшего на вооружении в момент начала полётов американцев, не превышала 15 тысяч метров. После первого удачного полёта американцы стали летать так часто, словно они летали у себя дома.

Пауэрс стал одним из первых пилотов, привлечённых к программе, и регулярно летал на U-2 с лета 1956 года. К 1960 году он уже считался одним из опытнейших пилотов в своей области.

Первомайский полёт

Изначально Пауэрс должен был отправиться в полёт 28 апреля. Планировалось, что утром он взлетит с пакистанской базы Пешавар, пролетит над Байконуром, Челябинском-40 (где располагался комбинат "Маяк"), затем через Плесецк, Архангельск и Мурманск уйдёт в Норвегию, где и приземлится на местной авиабазе. Однако из-за плохих погодных условий полёт был отложен на день, затем ещё на один день. И только 1 мая погодные условия наконец позволили совершить вылет.

Утром американский самолёт вошёл в советское воздушное пространство. Сразу же после обнаружения U-2 на его перехват отправили два истребителя МиГ-19. Стоит отметить, что у перехватчиков было мало шансов его догнать из-за ограниченного потолка, который не превышал 18 тысяч метров. Самолётами управляли пилоты Айвазян и Сафронов (летевшие в паре). Также на перехват американца подняли новейший высотный перехватчик Су-9, едва поступивший на вооружение.

Это был самый высотный из советских самолётов, его потолок достигал 20 тысяч метров. Но и он имел немного шансов поразить цель. Управлявший им пилот Ментюков летел без боекомплекта (самолёт оказался там случайно, пилот перегонял его с завода в часть в Барановичах). То есть ему было нечем сбивать нарушителя. Поэтому ему приказали любым способом, вплоть до тарана, помешать самолёту-нарушителю. Проблема заключалась в том, что пилот не имел даже высотно-компенсационного костюма. Что означало его неминуемую смерть при таране или попытке катапультирования. Впрочем, Ментюков в любом случае не сумел протаранить Пауэрса и благополучно вернулся на базу.

свой-чужой" (по одной версии, вмешался человеческий фактор, по другой - в системе распознавания была какая-то неисправность). Кроме того, командир дивизиона майор Шугаев не знал о том, что в воздух подняли советские перехватчики, и о том, что цель к тому моменту уже была уничтожена. Поэтому, увидев на радаре две цели, он скомандовал открыть по ним огонь, даже не подозревая, что бьёт по двум советским МиГам, не ожидающим подвоха.

https://static..jpg" alt="" data-layout="wide" data-extra-description="">

На допросах Пауэрс отвечал крайне осторожно и взвешенно, утверждая, что сбился с курса при выполнении метеорологических исследований (метеоисследования были основным прикрытием программы разведывательных полётов на U-2). Однако никаких откровений от Пауэрса и не требовалось. Обломки самолёта быстро были найдены, нашли и уникальную фотокамеру самолёта и даже часть фотоплёнок с запечатлёнными на них сверхсекретными советскими объектами.

Вскоре после исчезновения самолёта американцы объявили, что ими потерян гражданский самолёт, выполнявший задание метеослужб в районе турецкой границы. СССР несколько дней молчал, не делая никаких громких заявлений. Наконец 5 мая Никита Хрущёв, выступая в Верховном Совете, сделал сенсационное заявление. Американский самолёт-разведчик был сбит над территорией СССР, пилот пленён и даёт признательные показания.

США признали потерю самолёта, однако категорически настаивали на том, что самолёт был гражданским и по заданию метеорологических служб собирал пробы воздуха в верхних слоях атмосферы неподалёку от советско-турецкой границы. США признавали, что пилот действительно мог нарушить границу, но он не имел приказа на это. Если он и вторгся в пределы советского пространства, то по ошибке или из-за стечения обстоятельств. Например, из-за проблем с герметичностью кабины он мог на время потерять сознание и неосознанно залететь на советскую территорию.

Однако 7 мая Хрущёв выступил с новыми обвинениями в Верховном Совете, рассказав об обнаружении обломков самолёта, буквально напичканного разного рода шпионским оборудованием. После того как американцы осознали, что самолёт не был уничтожен и его аппаратура действительно попала в руки советской стороны, они больше не стали уклоняться и признали, что самолёт действительно мог совершать разведывательный полёт, однако теперь они уверяли, что официальный Вашингтон не давал разрешения на проведение конкретно этого шпионского полёта.

Однако 9 мая по линии Госдепа всё же было подтверждено, что разведывательная программа в отношении СССР действительно существует и продиктована соображениями государственной безопасности. 11 мая в Москве была организована пресс-конференция, на которую пригласили журналистов всех ведущих мировых изданий. На ней журналистам подробно продемонстрировали шпионскую аппаратуру сбитого самолёта, после чего никаких сомнений в правдивости советских заявлений не могло быть даже у последнего скептика. В тот же день президент Эйзенхауэр подтвердил наличие разведывательной программы по Советскому Союзу.

Конечно, во всём мире люди понимали, что разведывательная деятельность была, есть и будет всегда. Но далеко не каждый раз кому-то удаётся поймать противника с поличным и дать ему такой ощутимый щелчок по носу. Так что произошёл редчайший в истории случай, когда одна сторона всё же созналась в подобных вещах.

Скандал с Пауэрсом привёл к тому, что четырёхсторонний саммит в Париже, на котором стороны планировали обсудить дальнейшее сокращение вооружений, был сорван. Кроме того, полёт Пауэрса привёл к конфликту Пакистана и США. Пакистанцы обвинили американцев во лжи, поскольку те не предупреждали их о намерении использовать базу в этой стране для ведения шпионской деятельности.

Но впереди был суд над американским лётчиком. И это был ещё один удобный случай продемонстрировать гуманность советской системы. Во-первых, с Пауэрсом обращались подчёркнуто аккуратно и вежливо. Даже намёков на угрозы или применение насилия не позволялось. Даже спустя многие годы родственники Пауэрса признавали, что обращались с ним хорошо и за исключением содержания в одиночной камере никаких отрицательных моментов не было.

Во-вторых, Хрущёв лично отправил телеграмму отцу задержанного лётчика, пообещав оказать всё возможное содействие, если он пожелает приехать в СССР на процесс над сыном. Учитывая реалии холодной войны, это был достаточно необычный ход. Более того, Хрущёв не соврал и действительно исполнил своё обещание. Пауэрсу-старшему позволили приехать в СССР и присутствовать на суде, который, к слову, был открытым. Что тоже было очень большой редкостью по тем временам.

В августе 1960 года в Колонном зале Дома союзов начался открытый судебный процесс над Пауэрсом. Помимо отца обвиняемого на процесс приехала и его мать. Обвинителем на процессе был сам генеральный прокурор Роман Руденко, выступавший представителем обвинения от СССР ещё на нюрнбергском трибунале.

Процесс над Пауэрсом фактически превратился в процесс над "американской военщиной" и "империалистами". Сам Пауэрс интересовал обвинение едва ли не в последнюю очередь. К тому же важно было продемонстрировать гуманность социалистической системы в сравнении с недавним американским судом над советским агентом Рудольфом Абелем. Поэтому и наказание, учитывая тяжесть обвинения, запросили весьма мягкое - 15 лет лишения свободы. В итоге суд приговорил его к десяти годам заключения с отбыванием первых трёх лет в тюрьме, а затем в ИТЛ. Для сравнения, тремя годами раньше американский суд приговорил Абеля к 30 годам лишения свободы.

При этом было вполне очевидно, что долго держать его у себя никто не планирует и при первом удобном случае его обменяют.

Возвращение

Пауэрс провёл в знаменитом Владимирском централе полтора года. В феврале 1962 года он был вывезен в Берлин. Там его обменяли на Рудольфа Абеля на Глиникском мосту, который позднее стал известен как "шпионский мост", поскольку там и в дальнейшем неоднократно происходили подобные обмены.

После возвращения в США у Пауэрса поначалу возникли неприятности. Он попал под расследование и даже вынужден был давать показания в Сенате. Американцев интересовали обстоятельства потери самолёта, поскольку они считали, что СССР не располагал зенитно-ракетными комплексами, способными сбивать цели на высоте свыше 20 тысяч метров. Поэтому они подозревали, что Пауэрс по какой-то причине сам снизился до высоты, на которой стал доступен для советских средств ПВО. Также американцев интересовало, каким образом шпионская аппаратура в итоге оказалась в руках советской стороны, а не была уничтожена.

Тем не менее в конце концов в действиях Пауэрса не нашли никакой вины и даже поблагодарили его за достойное поведение в СССР и за то, что он не сообщил никаких секретных сведений на допросах (хотя и рассказал о своей работе на ЦРУ). Но на этом карьера Пауэрса была закончена. Он больше не совершал подобных полётов и работал простым лётчиком-испытателем в компании Lockheed Martin. Через несколько лет он написал мемуары о своём знаменитом полёте и пребывании в СССР.

Позднее Пауэрс переучился на пилота вертолёта и работал в одной из телекомпаний. В 1977 году он погиб в авиакатастрофе, вылетев на съёмки пожара в одном из калифорнийских городов. После окончания холодной войны о Пауэрсе неожиданно вспомнили в США и стали посмертно прославлять его как героя. В 2000 и 2012 годах Пауэрс был посмертно награждён Крестом лётных заслуг, Медалью военнопленного и престижной Серебряной звездой. Награды получили потомки сбитого под Свердловском лётчика.